строительства[221]. Тем не менее в обществе не было согласия по вопросу, какую роль в жизни женщины должна играть религия, и в 1970-х годах возрождающееся мусульманское движение стало пропагандировать «истинный» ислам вместо «вестернизированного». В 1970–80-х годах множество египтянок (особенно молодых, из университетских кампусов) надели хиджаб. Подобные тенденции отмечались и в Индонезии, где женщины, затронутые подъемом исламского студенческого активизма, в знак протеста против светского, военизированного «нового порядка» генерала Сухарто (правил в 1966–1998 годах) стали носить плотно облегающий голову платок-хиджаб[222]. Прежнее стремление к строгому благочестию сменило распространение «скромной» мусульманской моды (busana Muslimah). Эволюция местных фасонов шла в диалоге с новейшими веяниями из Каира и Джидды. Ношение цветастых брюк, блуз и разнообразных платков, составлявших ансамбли busana Muslimah, в рамках благочестивой моды способно выразить также и национальные, и религиозные чувства[223].

В 1936 году в Иране Реза-Шах Пехлеви — пользовавшийся поддержкой западных стран жестокий диктатор — запретил женщинами носить платки, и запрет этот вызвал аналогичное недовольство. В 1979 году ношение платка стало для иранок способом выразить поддержку революции и потребовать права самостоятельно выбирать, что им носить, в новый период «исламской модернизации». Правда, очень скоро выяснилось, что революционные исламские власти, недовольные участием женщин в социальной жизни, обязали их носить покрывала, чтобы вытеснить из общественной сферы и насильственно ввести гендерную сегрегацию.

В Пакистане после 1977 года, в период военного режима Зия-уль-Хака, аналогичные принудительные меры по исламизации вошли в глубокое противоречие с законными правами женщин на труд и присутствие в общественном пространстве. В 1987 году группу в составе Форума действия пакистанских женщин возмутила раздача государством чадоров (шарфов) и дупатт (длинных шарфов). Еще в 1981 году группа начала организовывать кампании за соблюдение прав женщин в семейной сфере, в первую очередь на обжалование ареста по обвинению в прелюбодеянии (зина), которым широко пользуются родственники женщин, чтобы контролировать их поведение. Одна из участниц группы, Лала Рук, вспоминала, что ей нравилась «красивая» чадра, но не нравилось, когда заставляют ее носить. Группа бросила свои покрывала в огонь в знак протеста против режима, навязывавшего женщинам Пакистана чуждые им законы и культуру[224]. В том же 1987 году в Пакистане погибла учредительница Революционной ассоциации женщин Афганистана Мина Кешвар Камаль (1956–1987). Ассоциация с 1977 года занималась в Кабуле образовательными проектами для женщин, их трудоустройством и борьбой против домашнего насилия. Активистки выяснили, что в опасном, нестабильном Афганистане под скрывающей все тело паранджой можно незаметно носить фотоаппараты и размноженный на мимеографе журнал Ассоциации «Послание женщины» (Payam-e-Zan). Их антифундаменталистская, продемократическая феминистская политика превратила их в оппонентов как советских оккупантов, так и повстанцев-джихадистов, и эта позиция обошлась им очень дорого. Вынужденный отъезд Мины в Пакистан не спас ее от покушения — вероятно, осуществленного государственными агентами[225].

Пока одни мусульманки активно противостояли феминизму, полагая его отмеченным печатью «западной» развращенности, другие вслед за аль-Газали обращались за поддержкой и оправданием феминизма к Корану, а также своему повседневному опыту эмансипации посредством мусульманских институтов[226]. Ислам, как и остальные мировые религии, в разное время и разных местах имел различные формы. После революции 1979 года в Исламской Республике Иран, несмотря на официальную риторику и реформы законодательства, направленные на изоляцию женщин, их участие в общественной и культурной жизни расширилось. Зиба Мир-Хоссейни утверждала, что ношение покрывал открыло иранкам доступ к большему количеству сфер общественной жизни.

Она указывает, что наложенные в начале революции ограничения на женщин, работающих судьями или изучающих, например, технические науки, постепенно были сняты. В 1990-х годах шариат подвергся переосмыслению таким образом, чтобы он в большей мере соответствовал феминистским принципам самостоятельности женщин, защиты от насилия и облегчения их участия в общественной жизни[227]. С 1980-х годов модельеры и производители предлагают мусульманкам модную одежду. Некоторые полагают ее весьма привлекательной и видят в ней свидетельство увеличения политического и культурного веса ислама.

В последнее десятилетие во Франции, Голландии, Бельгии, Австрии, Дании и Новой Зеландии «освобождение женщин» используется в качестве предлога для исламофобских действий — например, для запрета носить покрывала и для домогательства в общественных местах к женщинам в покрывалах. Порождаемое этими запретами символическое и реальное насилие стало очевидным в 2015 году, когда вооруженным полицейским поручили следить на французских пляжах за исполнением запрета муниципальных властей на ношение буркини — купального костюма, закрывающего тело. Грубое вмешательство полиции, из-за которого мусульманки стали избавляться на пляже от своей скромной одежды, мало соотносится с заверениями о феминистской природе указанного запрета. И так вызывавший много вопросов запрет скрывать лицо сохранился во Франции даже во время эпидемии COVID-19 (2020), когда ношение масок было обязательным, что также демонстрирует дискриминацию по отношению к мусульманкам.

Обычай ношения покрывал остается объединяющим фактором для тех, кто пытается выдать исламофобию за феминизм. Оно питает (по выражению белл хукс) «империалистический взгляд — тот, который стремится подавить, подчинить и присвоить»[228]. Несмотря на давние утверждения, будто религия неизбежно патриархатна, феминизм (в глобальном масштабе) никогда не был исключительно светским движением. Активистками двигали и религиозные мотивы.

У исламского феминизма, решительно отстаивающего права женщин и женское образование, долгая история. Он появился в конце XIX века в мусульманских странах Ближнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии. Видеть — по примеру очень многих критиков — в мусульманках, носящих платки и покрывала, женщин, подвергающихся мужскому гнету, — значит игнорировать их собственный выбор и тот комплекс причин, по которому они решают ходить с покрытой головой. Этот подход предписывает такое единообразно патриархатное отношение к исламу, с которым не согласились бы толкователи в прошлом. С точки зрения многих активистов XIX и XX столетий, с женщинами дурно обращались не мусульмане, а последователи других религий, особенно индуисты, сикхи и католики. В иных случаях антифеминистскими объявлялись не религии, а страны. В 1917 году, когда США вступили в войну с Германией, в The New York Times появился заголовок: «Германия ненавидит феминизм». Америку, напротив, редакция объявила «землей феминизма, землей защищенных женщин»[229]. Исторически существовало огромное разнообразие в том, какие религии и страны считать «феминистскими», а какие — «антифеминистскими», и подобные суждения нельзя принимать на веру. Однако растущее с конца 1970-х годов на Западе стремление приписать исламу, по сути, фундаментализм и антифеминизм, актуализирует разговор об истории исламского феминизма и о том, каким именно образом мусульманки принимали и отвергали покрывала.

Женщинам по всему миру приходилось с осторожностью выбирать и оспаривать то, как они выглядят. Сторонницы предоставления женщинам избирательного права проводили четкую границу