Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ничем не примечательное здание вокзала, с надписью на каком-то непонятном языке, которая представляла собой странные закорючки. Билетная касса, где сидела негритянка в розовом жакете и не понимала по-английски, пришлось ей показать на карте, до какой станции Максиму нужен билет.
«Лучше бы я на такси поехал», — подумал Пронин, когда мимо проехало несколько поездов, и диспетчер что-то объявил на местном наречии. Поезда никак не маркировались, все были одинаковыми, состоящими из красных вагонов с открытыми окнами. На платформе суетились различные люди, в основном негры, а женщины, одеты в цветастые платья, так и бросались в глаза.
По лестнице на платформу спустились несколько буддийских монахов в оранжевом одеянии. Вскоре они тоже сели в свой поезд. Максим посмотрел на часы. До указанного в билете времени оставалось три минуты. Парень метался по платформе, пытался спросить у людей, тот ли это поезд, который ему нужен, но никто не говорил по-английски. Поезд ушел, но сразу же подошел следующий. «Наверное, этот», — подумал Пронин и залез в вагон. Парень поспешил занять свободное место, и как оказалось, не зря: вскоре вагон наполнился, и поезд тронулся. Некоторые ехали стоя.
Никаких кондиционеров в поездах не было, поэтому на станции в вагонах царила дикая духота, но во время движения дул приятный ветерок, создавая прохладу. Максим несколько раз заглядывал в смартфон, где открыл GPS навигатор, чтобы убедится, что сел на нужный поезд. Хоть и медленно, но поезд двигался к нужной станции, отчего точка на карте ползла, словно муравей по феромоновым тропам.
Народу в вагоне становилось все меньше и меньше, и уже когда поезд подъезжал к нужной станции, Максим видел перед собой пустующие сидения и какую-то парочку в другом конце салона.
Парень вышел на такой же платформе, с той лишь разницей, что тут она была крыта соломенной крышей. Да и само здание деревянное, и тоже с крышей из соломы. «Фига се, я что, в каменный век попал?» — удивленно подумал Пронин, проходя небрежно сделанный из досок турникет, где необходимо было показать свой билет бородатому старому негру.
Снаружи домики выглядели немного поприличнее, чем здания вокзала, но тоже были, в основном, деревянные, хотя иногда попадались и кирпичные. Несмотря на то, что район выглядел довольно бедным, здесь, на удивление, улицы были чистыми, не считая изредка валявшихся на дороге коровьих лепешек. Правда, эти лепешки оперативно убирали негры в одинаковых одеждах, похожих на униформу. Собственно, и сами коровы тоже бродили по улицам, иногда даже выходя на проезжую часть, где их ловко объезжали тук-туки.
Пользуясь навигатором, Максим шагал по улице, глазея по сторонам. Он уже углубился внутрь городка, и тут домики оказались поприличнее, в некоторых даже были магазины и какие-то кафешки. Но все равно район выглядел довольно бедным.
«Неужели Виола живет в таком вот захолустье?» — подумал Пронин.
Вот, наконец, ее дом. Это был двухэтажный особняк на несколько квартир. Девушка жила на втором этаже, куда вела каменная лестница с обломанными ступенями. Над мощной дубовой дверью висла музыка ветра, которая едва слышно позвякивала.
Парень вдавил кнопку звонка. Раздалась мелодичная трель, но дверь никто не открыл. Максим ждал, мысленно негодуя от того, что Виола, почему-то не пользуется телефоном.
Поняв, что девушки нет дома, Пронин отправился в местную кафешку, где провел довольно много времени, но когда вернулся, дверь по-прежнему никто не открывал. Максим несколько раз сходил погулять, но девушку дождался только к вечеру, когда на город опустились сумерки и зажглись одинокие фонари. Он увидел Виолу, когда сидел на лесенках с бутылкой пива.
— Ты? — удивилась девушка, — какого черта?
— А ты что, не рада меня видеть? Я, между прочим, к тебе за несколько тысяч километров прилетел.
Максим, продолжая сидеть на ступеньках, осматривал девушку с ног до головы. Она была такой же рыжей, как в воспоминаниях оригинального Максима из этого мира, и одета в легкое белое платье.
— Ты забыл, как мы расстались? — сухо спросила Виола.
— Послушай, — робко обронил парень, — я прилетел не для того, чтобы просить тебя вернуться или что-то вроде того. Я хочу просто поговорить. Надеюсь, ты не откажешь мне в обычном разговоре и выслушаешь меня до конца, прежде чем сдать психиатрам.
На лице Виолы появилось удивление.
— Ладно. Я, пожалуй, заинтригована. Я выслушаю тебя до конца, если ты угостишь меня пивом. Пошли, я тут одну хорошую кафешку знаю.
Заведение располагалось совсем недалеко, они пришли быстро.
— Ну, рассказывай, — сказала Виола, рассевшись в мягком кресле напротив круглого деревянного столика и взяв со стола только что принесенную бутылку запотевшего пива.
— Хм… — промычал Максим, не зная, с чего начать, — ты слышала про эффект Манделы… тьфу, Караббы.
— Ну, допустим. Только предупреждаю сразу, я не верю в теорию заговора.
— Ладно. А как бы ты объяснила то, что я помню этот мир другим. Не таким как сейчас.
— У тебя проблемы с памятью, — не моргнув глазом, сделала вывод девушка.
Пронин замолчал, раздумывая, как бы построить разговор. Он отправил в рот горсть соленых жучков, запил пиво и осторожно спросил:
— А тебе разве ребята про меня не рассказывали?
— Ты же сам видишь, а с ними не общаюсь, — усмехнулась Виола, — я даже свой телефон выбросила.
— Но адрес свой им, тем не менее, оставила.
— Ну да. На всякий случай. Не думала, что «всякий случай» — это приедешь ты и будешь затирать мне про эффект Караббы.
— Ладно. А что если я скажу, что параллельные миры реально существуют, и я путешествую по ним. Не спрашивай, как. Я и сам не знаю. Я во сне проникаю в зеркало и просыпаюсь уже в другом мире.
— Ладно. Допустим. Каждый по своему сходит с ума и галлюцинации бывают разные. Но ко мне-то ты зачем пришел?
— В других мирах у нас были отношения и мы вместе курили какую-то траву. Эта трава позволила мне спать и знать, что я сплю. И прыгать в зеркала, соответственно. Без этой травы я не могу осознать себя во сне и перейти в другой мир.
— Вот как, — усмехнулась девушка, — забавно.
Она достала сигареты, закурила. Расторопная официантка в розовом фартуке тут же поставила пепельницу.
— Я тебя разочарую, — сказал Виола, сделав глубокую затяжку и выпустив клуб едкого табачного дыма, — но у
