Его хватает даже на то, чтобы в одиночку отправиться на пробежку после десятичасового рабочего дня. Накачивая легкие кислородом, останавливаюсь только тогда, когда готов их выплюнуть.

Под термобельем я обливаюсь потом, не чувствуя ни холода, ни усталости. Только напряжение в мышцах, которым сегодня явно не хватает белка для таких внеплановых марафонов.

Оказавшись в машине на волне перепада температур, все же чувствую усталость. Мгновенную и закономерную. Она и гасит этот фитиль, что позволит мне уснуть без проблем.

Я никогда не воспринимал жизнь, как что-то предельно простое и понятное, но сейчас тестостерон в моей крови ревет о том, что все проще некуда.

Есть я и она, и на третью попытку я наше время тратить не хочу. Этого не будет.

Как раньше тоже ничего не будет, но нам это и не нужно.

Когда до нее дойдет, я буду здесь.

Швырнув на тумбочку ключи, направляюсь в душ, решая забыться до утра без ужина.

Глава 42

Наши дни. Оля

– Господи, какая пошлятина, – Машка изображает на лице брезгливость, тыча подбородком мне за спину. – Посмотри на это…

Ставлю на барную стойку бокал вина и оборачиваюсь через плечо.

– Я как будто в нулевых, честное слово… – комментирует подруга.

На сцене в центре танцевальной зоны девушка с блестящей косой до пояса вручает какую-то памятную статуэтку номинанту на звание то ли «строителя», то ли «проектировщика года». Это седой мужчина в дорогом деловом костюме, а на девушке – платье в пол и широкая лента “Мисс Весна” этого года через грудь.

Отворачиваюсь под шквал оваций, но даже весь юмор ситуации не способен вывести меня из состояния рассеянности, в котором я нахожусь второй день.

– Это же классика… – тянусь за своим бокалом, думая о том, чтобы взять еще один.

Напитки здесь бесплатные.

– Любит наш народ всякое говно… – продолжает юродствовать она.

С ней сложно поспорить.

Несмотря на то, что место приличнее некуда, вокруг нас творится поразительная чехарда. За десять минут до этого награждения на сцене состоялся танец живота в исполнении липовой Шахерезады. В общем, все в таком же стиле было и до нее. Сорока минут здесь нам хватило, чтобы понять – это что-то вроде корпоратива, только расплывчато, кто и для кого его организовал. Кажется, это местное сообщество строителей или что-то вроде того.

Совершенно ясно, что Машу сюда пригласили в качестве аксессуара, потому что абсолютное большинство тех самых строителей – мужчины, тем не менее женщин здесь предостаточно. Думаю, часть из них выписали прямиком из городского модельного агентства.

Никогда не думала, что окажусь в такой идиотской ситуации, как стать “украшением обеденного стола”, хотя для этого я одета чересчур скромно – в белую шелковую блузку и юбку-карандаш. На Маше обтягивающее платье со спущенными плечами, в котором ее грудь выглядит впечатляюще даже для меня.

– Предлагаю еще по бокалу, а потом пойдем, – машет она рукой бармену. – Раз уж тут все халявное…

– Я не против, – соглашаюсь с ней.

На самом деле я рада тому, что она вытащила меня из дома. Даже этот банкет вокруг нас лучше, чем заниматься повседневными делами или йогой в компании своих мыслей и бардака чувств.

Разве с ним хоть когда-нибудь бывало по-другому?

Нет. Никогда.

Даже получив его фамилию, я умудрялась любить его еще сильнее.

Я в тупике, и не знаю, что мешает мне из него выбраться. Боль и обида, которые я так упрямо отрицала все эти годы, или тот самый бардак моих чувств.

– Пффф… – тряхнув головой, верчу между пальцев ножку винного бокала.

– Ладно, я сдаюсь, – вздыхает Машка. – Рассказывай. Больше не могу сама с собой тусоваться.

Перевожу на нее глаза, понимая, что зарылась в себя слишком глубоко, и это портит не только мой вечер, но и ее тоже.

– Извини… – снова смотрю на свой бокал. – Просто неделя такая… ненормальная…

– Я могила, – обещает она. – Выговорись, и мы пойдем в другой бар. Подальше от этого «голубого огонька».

Мне всегда было невыносимо тяжело обсуждать Чернышова с кем-то. Когда мы познакомились, я просто не хотела ни с кем им делиться, когда мы поженились – тоже, а когда развелись… мне было не с кем. Я бы и не стала. Это слишком личное.

Но, глядя в кристально ясные голубые глаза Маши, понимаю, что просто хочу выговориться.

Заправив за ухо волосы, гипнотизирую свой бокал.

– Я встретила его любовницу. Мы встретили…

– Он тебе изменял? – в ее вопросе столько удивления, что я грустно улыбаюсь.

Эти слова меня режут, и я не знаю, когда эта боль пройдет.

– Нет… – отвечаю. – Но он не был “один” после нашего развода…

– Ты… ревнуешь? – спрашивает осторожно.

– Нет… – прикрыв глаза, вдыхаю. – Нет… – повторяю. – Я не думала об этом. Мне было все равно. Я запретила себе думать. Просто блок поставила…

Черт…

– Мне, правда, было все равно, – смотрю на Машу. – Я была зла. Мне было все равно, как он живет.

Это не полная правда, но это очень близко к ней!

Машка внимательно за мной наблюдает. Склонив набок голову, переваривает мои слова.

– Просто я увидела ее, и мне стало так тошно… она красивая…

– Ты тоже красивая.

Вздохнув, делаю глоток вина.

– Я не знаю, сколько их у него было…

– Оль, – вздыхает Машка. – Да сколько бы ни было. Где они сейчас? Он тебя выбрал, понимаешь? И тогда, и сейчас. Какие бы красивые они ни были. Он ведь с тобой. Я видела, как он на тебя смотрит. Кто бы на меня так смотрел. Десять лет знакомы, а все туда же…

– Может, ему с ними было мегахорошо, – делюсь болючей стрелой в сердце. – Лучше, чем со мной… я имею в виду секс…

– Пф-ф-ф… хочешь с ним его любовниц обсудить?

– Нет! – трясу головой. – Господи… нет… я не хочу про них говорить. Вообще, слышать про них. Тем более, от него.

– А он что, рассказывал?

– Нет!

Господи.

– То есть, ты бесишься, потому что думаешь, что не самая лучшая любовница в его жизни? – итожит она.

Это звучит так ужасно, что мне опять тошно.

Это ревность, она вышла из летаргической спячки, и на вкус она омерзительная.

Молча пью свое вино, решая, что молчание – это лучший ответ.

– Ты собственница, Любимова, – цокает Машка. – Прям, каких поискать.

– Может, у меня просто с самооценкой проблемы? – делюсь своими мыслями.

– Ну… – тихо говорит она. – Такие проблемы у каждого третьего. Особенно когда дело касается секса. М-м-м… кхм… но у