Вот тут-то Сергей и вспомнил, что в направлении на север, правее Нижнетагильской трассы, он видел явные признаки болотной растительности. Болота тем и хороши, что они очень надежно хранят свои тайны, потому что там тело найти практически невозможно. Ни крюками, ни баграми его не вытащить, как это делается при поисках в воде, потому что тело засосет. Да вообще туда никто не полезет. А осушать эту болотистую местность даже и не подумают. Это огромные затраты, которых ни одно уголовное дело не стоит.

Сергей взял направление на север и прибавил шагу. Он старался убедить себя, что те, кого он преследует, обязательно сделают крюк, обязательно будут забирать севернее, чтобы уйти к болотам. А еще он думал о том, что Шурка Корнеев теперь оказался даже не между двух огней, как принято говорить, а между трех. И положение старого дружка незавидное.

То, что люди Фомы постараются его обязательно убить, чтобы убрать самого важного свидетеля — исполнителя убийства, это ясно. «Дураком надо быть, — зло думал Сергей, — чтобы не понимать: киллеры долго не живут». И, допустим, Сергей поможет Корню сейчас избавиться от своих палачей, тогда ведь останутся люди Магомеда, которые могли видеть момент убийства. В конце концов, Корня могут просто сдать людям Магомеда.

А потом останется еще и третья сила — полиция. И сила это очень неоднозначна. Ладно, если за него возьмется беспристрастное следствие, как за участника нападения на поселок, что равносильно бандитизму, так он еще и будет обвиняться в предумышленном убийстве. Это очень большой срок, очень. И хорошо, если его там не достанут люди Фомы или Магомеда. А если за Корнеева возьмутся люди из полиции или из Следственного управления, которые связаны с криминалом, те, кто куплен тем же самым Магомедом или Фомой? Тогда Корню не пройти даже через следственный изолятор. Сколько их там, в камерах СИЗО, «покончило с собой». Много! Обычно говорят о раскаянии, об осознании всей тяжести содеянного, о том, что совесть, проснувшись вдруг в человеке, заставила наложить на себя руки. А что же еще тут скажешь?

От «этих» его сейчас спасти можно, потому Сергей и бежал. А вот как уберечь позже от «других», он представления не имел.

Догнал он их примерно через тридцать минут. Сердце и легкие буквально разрывались от долгого бега по пересеченной местности, но Сергею надо было еще и подойти к своей цели как можно тише. Кто их знает, этих уголовников, что у них на уме. А еще неплохо было бы восстановить дыхание. Повезло Резенкову потому, что он услышал чавканье болотной жижи и ругань. Несколько очень глубоких вдохов и выдохов — и дыхание постепенно начало нормализовываться. Правда, с непривычки сердце в груди так гулко билось, что казалось, его стук слышен за десятки метров. И все-таки они его не заметили.

Сергей вышел из чахлых елочек, окаймлявших болотную местность, как раз в тот момент, когда Баржа, матерясь и спотыкаясь, выдирал ноги из болота. Наверное, он слишком близко подошел к нему, и нога соскочила с кочки. Фофан раскорячился и тянул дружка за руку. Корень стоял и посмеивался рядом с самым беззаботным видом. Наконец Баржу вытянули на сухое место, и он сел на траву, чтобы вылить из кроссовок воду и выжать носки.

Сергей еще немного выждал, восстанавливая дыхание, а Корень в это время занялся чем-то странным. Он ходил кругами по траве, потом поднял камень, величиной с кулак. Из кармана он вытянул носовой платок, в который было завернуто шило с длинным толстым жалом. В этот же платок он завернул камень, тщательно завязал на два узла, а потом, размахнувшись, закинул далеко в болото, туда, где зеленая ряска покрывала открытую воду. Сверток булькнул, подняв фонтан брызг и исчез под водой.

— Порядок, — изрек Корень. — Теперь какие у нас планы?

Хрустнула ветка, и все трое обернулись.

— Етическая сила! — немного напряженно рассмеялся Шурка Корнеев. — Вот это сюрприз! А ты тут откуда, Серж?

Надо сказать, выдержка у Корня всегда была исключительной. Даже сейчас он не подал вида, что растерян и до крайности удивлен. По его мнению, Резенкову тут взяться было просто неоткуда. Сергей увидел, как на лице старого приятеля отразилась напряженная работа мысли. Он прикидывал, а не случайно ли вообще в том мебельном цеху оказался Резенков, который к тому же, как выяснилось во время встречи, был судимым. И именно в тот момент, когда почти готов был план устранения Магомеда. Серега работал у Магомеда неизвестно кем на рынке, а потом оказался в той чертовой Лебедянке. А сейчас еще и на этой поляне. Кто за ним? Магомед? Фома? Менты?

Не меньшее удивление появление Резенкова вызвало и у Фофана с Баржой, но эти соображали не так быстро.

— Откуда вы, оттуда и я, — буркнул Сергей, делая вид, что устал, и усаживаясь на траву. — Машин не хватило, все рванули, как зайцы, вот и помчался в эту сторону, к дороге, да заблудился, чуть в болото не угодил. Хорошо, вас вот встретил. Ты, Баржа, я смотрю, все же вляпался, да?

— Ты откуда вообще тут взялся? — подозрительно поинтересовался Фофан. — Ты как в поселок попал?

То, что он сейчас будет врать, проверить нельзя. Сейчас нельзя, а завтра будет проверять поздно. Главное — врать убедительно и по-ихнему.

— Магомед велел, — отрезал Сергей. — Он всех собирал, и мне приказал там быть, только я чуть опоздал, когда разборка уже началась. А кто Магомеда завалил?

Резенков специально говорил уверенным голосом, фразы произносил жестко, как топором рубил. Такого голоса и таких интонаций ни Фофан, ни Баржа от него никогда не слышали. Они привыкли к послушанию с его стороны. А тут вдруг этот Серж вон как заговорил. Не Магомедом ли он был в цех приставлен поглядывать за ребятками Хохла? Кажется, поговаривали, что он в Екатеринбурге возле Магомеда мелькал.

— А почему нам не сказал, с нами не поехал? — как всегда, веско и невпопад спросил Баржа, натягивая мокрые кроссовки на мокрые носки.

— Так вы же, по-моему, еще с вчера туда уехали? — удивленно поднял брови Сергей. — А братву Магомед собирал ночью и утром. Через Вовчика.

Оба «быка» — и Баржа, и Фофан — стояли и смотрели друг на друга нерешительно. Явно Сергей был им помехой, но они не представляли, что с ним делать. Зато Корень смотрел на старого приятеля весело и с интересом. Железная все-таки выдержка у Корня. «Но, — подумал Сергей, — по-моему, он не понимает еще, что ему грозит».

Баржа с Фофаном обменялись какими-то мимическими знаками, смысл которых был известен только им одним. Наверное, решение было принято. И еще бы знать какое.

— Идеи есть? — спросил Сергей наудачу. — Как выбираться отсюда и как теперь себя вести? Кто за Магомеда теперь останется, кто расхлебывать всю эту кашу станет?

— Да, действительно, — поддержал Корень. — Долго мы плутать будем?

— Ты… — Фофан с открытой неприязнью уставился на Резенкова. — Куда шел, туда и иди. У нас свои дела, а у тебя, похоже, свои. Вот и хиляй, куда собрался.

Баржа смотрел на болото, и его бритый затылок шевелился. Что-то нехорошее он замыслил, не красотой же болотной растительности он любуется.