— Могла бы что-нибудь приятное сделать для наставника и друга.

— Коньяк три звездочки вас устроит? И лекция «Есть ли жизнь на Марсе»?

— Это-то ты откуда взяла?

— Только что подружилась с одной планетой в далекой галактике. Зовут Земля. Обитаема. Очень жалуется, что живет на ней много дураков. А давайте поможем термальной плазмой?

— Уймись. Коньяка достаточно.

Я повертела руками и создала бутылку «Старого Кенигсберга» (даже не знаю, что это за место). На серебряном подносе вместе с бокалом и нарезанным лимоном подала учителю.

— Сначала — за Все Сущее, — строго сказал мессир.

Он осушил бокал, погрыз лимончик, пробормотал: «Ох, портянки» — и закрыл глазки, наслаждаясь моментом.

— Неплохо, — оценил он. — Научишься и «Камю» делать со временем. Это ты просто необразованная. А теперь к делу, девочки. Помнишь поэтический фестиваль, Люция?

— Да.

— На него под видом тебя проникла Хелена со своим братом. Брата она обратила в Маттео, а твоего возлюбленного — в таракана.

И вот Хелена под видом Люции Монтессори проникает на фестиваль и устраивает настоящую бойню. И никто ничего не может понять. Имя Люции становится проклятьем. Хелена уничтожила потрясающих поэтов.

— Но может быть, у них есть двойники…

— Она же черная дыра и втянула в себя всех. И схлопнулась. Планета при этом просто исчезла, я успел спасти только людей, Кастелло ди ла Перла и всех, кто в нем, да короля с его золотом. Погрузил его в сон — пусть спит и думает, что жизнь прекрасна.

— Но где сейчас Кастелло?

Мессер Софус подошел к резному шкапу, открыл и достал сверкающий, переливающийся шар:

— Вот он. И его жители. Они тоже спят. Когда мы найдем или создадим подходящую планету, мы просто откроем шар и всех разбудим. Возродим Старую Литанию. Только инсектоидов теперь не будет — их проблема решилась сама собой, пока Планета взрывалась тысячью нейтронных взрывов.

— А Оливия?

— Она попыталась сразиться с Хеленой, но была побеждена. Хелена не стала ее убивать. Она сделала куда хуже: сознание Оливии изменено в негативную, разрушительную сторону. Оливия теперь — королева планеты Нимб. Твоей родной планеты, Люди. Она, так сказать, играет теперь за другую сторону.

— Я должна спасти ее, вернуть, сделать прежней.

— Как?

— Я сверхновая звезда, и у меня хватит света…

— Черная дыра тем и славится, что поглощает свет и не выпускает его обратно.

— Но увидеть-то я ее могу?

— Полагаю, что да. Для этого я напишу прошение о высочайшем приеме, отправлю его по почтовым струнам и буду ждать ответа. Девочки, без меня вы не пойдете.

— Хорошо. Но почему Оливия так изменилась?

— Хороший вопрос «почему?», — горько улыбнулся мессер Софус.

По локальному времени прошло не меньше трех недель, как от дворцовой службы ее величества королевы Оливии пришло разрешение посетить ее.

— Будьте очень осторожны, девочки, — не унимался мессер Софус. — Скромность, скромность и скромность. Она, конечно, что-то почует, но если вы будете больше думать о себе, как о людях, а не звездах, все пройдет спокойно. Черт ее знает, на что она будет способна, узнав о двух сверхновых звездах.

Мессер Софус проложил путь по вектору, и мы оказались на моей родной планете. Я и не помнила, какая она. Она была вся красная — небо, песок, вода. Но воздухом можно было дышать, а воду пить. Всюду были заросли удивительных растений, среди которых мелькали такие животные и птицы, что и представить трудно.

Мы остановились на единственном белом пятачке среди этой красноты.

— Приемная точка. Должен прийти транспорт, чтобы перевезти нас во дворец.

Транспорт — красная ракета-сигара — не заставил себя ждать.

Мы сели.

До дворца мы домчались вмиг. Он был таким гигантским, что напоминал не дворец, а горную гряду.

Сигара зависла у первого поста охраны:

— Гости к ее величеству.

— Выйти всем. — Дверь отодвинулась.

— Нас обыщут четырнадцать раз, — сказал мессер Софус, — пока мы войдем в тронный зал.

— Мы бережем и любим свою королеву, — хором сказали охранники.

Чувствуется.

Последний обыск в дверях тронного зала — и вот мы снова в образце гигантомании новой Оливии. Зал такой, что чувствуешь себя вошью на зеркале. Кстати да, все вокруг зеркальное. Трон высоко, и ведут к нему ступени, покрытые острыми иглами. И на троне…

Оливия, это ты?

Моя Оливия? Моя сестра на крови?!

Она стала в три раза выше. Платиновые латы оковывали ее всю. Начиная от колен спускалась юбкой длинная золотая кольчуга. За спиной Оливии были крылья — тоже золотые! И только одно — бритая голова — осталось прежним.

Все мы преклонили колени.

— Софус, приятно тебя видеть, — голос Оливии был громовым. — Но что это за блохи с тобой?

— Позвольте мне представить их, ваше величество.

— Ну-ну.

— Это Люция Веронезе, ваше величество. Когда-то вы изволили…

— Достаточно, я помню, кто такая Люция. Вечно любила выпендриться. А у меня с такими разговор короткий. Чего ты хочешь, Люция? Я исполню это в знак прошлой дружбы.

И я вспомнила предсказание.

— Позвольте мне мыть ваши туфли, королева.

— Ха-ха-ха! У меня нет туфель. Я ношу латы. Но если вдруг туфли появятся, я предоставлю тебе такую возможность. А это кто?

— Моя сестра во вселенной, ваше величество, Людмила.

— Значит, тебе не будет скучно. А теперь подите прочь. У меня сеанс живописи.

Мы смылись так быстро, как только могли, и дух перевели только в зале мессера Софуса.

— Ну что? — спросил меня он.

— Я в ужасе. Как такое произошло?

— Это все Хелена и ее брат псевдо-Маттео. Если бы найти его и прикончить, все вернулось бы на круги своя. Но он же не человек, он комета.

— Ничего, — сказала я, — я справлюсь. Я найду эту тварь.

Мы вернулись в багровый зал мессера Софуса, и он сказал:

— Люция, если ты действительно хочешь победить брата Хелены, то его надо бить его же оружием.

— Каким?

— Он поэт.

— Ох-х-х. Из меня поэт, как из…

— Ничего. Мы тебе поможем.

— А пока ты будешь сочинять, я научу вас, девочки, искусству плетения и расплетения струн Всего Сущего. Всякая звезда, а уж тем более сверхновая, должна это знать.