– Бывает такое, – вздохнулпарень, – в книгах описано. Убийца затягивает на шее веревку, жертваобвисает, мышцы расслабляются, моча отходит, глаза открываются… Ну полнаякартина смерти. Негодяй и думает, что довел дело до конца, бросает тело. Ачерез пару секунд дыхание восстанавливается, и человек оживает. Очень редко, нослучается. Здесь, наверное, так и произошло. Еще хорошо, что парнишкапорядочный попался: засунул бедолагу в «Жигули», и к нам. Еле откачали, простоне жилица, до сих пор в себя не приходит. Как, говорите, ее зовут?

Взяв координаты Разумнова, я вышла на улицу исообщила родителям Поляковой, где искать дочь. Мать, рыдая, сказала, что онинемедленно выезжают.

По странному совпадению добрый самаритянинВиктор Сергеевич жил в соседнем с Медведевыми дворе. Звать его по отчеству былоявно преждевременно. Молодому рыжему парню на вид лет шестнадцать. Странновозгордившийся тем, что к нему приехал «оперативник» из самой Москвы, Витюшапринялся живописать подробности.

В тот день он, воспользовавшись тем, чтородители отправились торговать на рынок мясом, взял «Жигули» старшего брата ипоехал покрасоваться перед своей девчонкой в соседнюю деревню Костино. Путьтуда лежал по довольно колдобистой проселочной дороге. Недавно прошедший дождьоставил непросыхающие глубокие лужи, и перед въездом в Костино Витькапритормозил у озерца. Взял из багажника ведерко и пошел за водой.

На берегу, у самой воды лежала абсолютно голаядевчонка. Витюша сначала испугался, подумав, что нашел труп, но тело внезапнослабо пошевелилось. Разумнов оказался добрым мальчишкой. Сначала он перевернулнайденную на спину. Но лицо бедолаги было ему незнакомо.

– Конечно, – рассудительно вещалюноша, – по-хорошему полагается сначала милицию вызвать да «Скоруюпомощь», только до ближайшего телефона черт-те сколько ехать. Опять же «скорая»на весь город одна, пока еще доковыляет, а девке совсем плохо было. Лицо синее,дышит еле-еле, с хрипом.

Поднатужившись, Витя поднял девушку, кое-какумостил на заднем сиденье и довез до больницы. Никакой награды за свой хорошийпоступок парень не поимел. Только старший брат накостылял ему по шее заизмазанное кровью сиденье.

– Не расстраивайся, – проговорила я,протягивая ему сто долларов, – обязательно расскажу ее родителям о твоейроли в этой истории, думаю, отблагодарят по-царски.

– И то верно, – оживилсяРазумнов, – я, считайте, ей жизнь спас. Так бы и померла на берегу, той дорогойредко ездят, предпочитают в объезд, по шоссе. Она уже совсем умирала, когда яподъехал, все какую-то Яну вспоминала.

– Что, что? – переспросила я.

– Ну, когда в машину клал, так протяжнозастонала и тихонько сказала: «Не надо, Яна, не убивай меня».

Домой добралась к пяти часам. В голове царилаполная неразбериха. Кто пытался убить Женю? Неужели скромная и тихая Яна? Зачто? Не вернулась ли домой Соколова?

Я набрала телефон Яны и долго слушала мерныегудки. Либо никого нет дома, либо отключили аппарат. В кабинете Бекас отчаянносражался с учебником Розенталя.

– Как правильно писать – «деревяный» или«деревянный»? – спросил он меня.

– Оловянный, стеклянный, деревянныйпишется с двумя «н», – машинально ответила я.

Бекас сосредоточенно заскрипел ручкой. Я пошлана кухню, заварила кофе и села у окна. Хорошо-то как! Ольга с близнецами ушлагулять, Аркадий в консультации, Маня муштрует Бекаса, а старухи куда-топодевались. Из домашних рядом только собаки и кошки, но у них есть одно большоеположительное качество – не умеют разговаривать.

Потягивая ароматный напиток, я призадумалась.Итак, что удалось узнать? Пока ничего утешительного. Макс пристрелил Веронику,причем подло, во сне. Я-то верю, что он ни при чем, но все улики против мужика.Ну надо же быть таким идиотом! Раз уж решил укокошить супружницу, так сделайвсе тихонечко, не болтай. Нет, всем сообщил, что желает пристрелить любимую, ипистолетом размахивал. Неужели так влюбился в эту таинственно исчезнувшую Яну,что потерял рассудок? Куда делся миллион долларов? Вечером получил, а днемарестовали за убийство. Ну не мог он успеть положить деньги в банк. Отдаллюбовнице или Семену? Ну это навряд ли, я ни за что бы не доверила Сене дажедвух рублей. С чего так озверела Аделаида? И почему мне показалось, что стрелялане она? Ведь хорошо видела в окошко лицо женщины. Туфли на каблуке и большогоразмера? Какая ерунда. Надела специально, чтобы оставить другие следы на полу.Вон какая хитрая, и перчатки натянула, не знала только, что я в туалете сижу!Может, на самом деле все просто? Ника осточертела Максу, и он ее убил, а Сенядостал Аделаиду вечным кобелированием, вот тетка и съехала с катушек. РадуИльиничну с Танечкой пристрелил грабитель, случайно вошедший в квартиру, наЖеню напал насильник…

Я вздохнула. Нет, все, конечно, было не так. Акак?

Утром позвонила Александру Михайловичу.

– Дашута, – обрадовалсяприятель, – что-то давно не разговаривали. Все хочу заехать, да недосуг.Как там Хучик?

– Толстеет, – заверила я полковникаи спросила: – Скажи, а кому отдали тело Вероники Медведевой?

– Просил же не лезть в это дело! – всердцах воскликнул Александр Михайлович.

– Никуда и не лезу, – обиделасья, – просто была на свидании у Макса, он волнуется, что вполнеестественно.

– Если учесть, что он ее и пристрелил, тоэто выглядит весьма странно, – отрезал приятель. – Пока останкиМедведевой у нас, кое-что неясно.

– Что?

– Дашута, не собираешься летом вПариж? – попробовал резко сменить тему полковник.

– Нет, – огорчила я его, –кстати, еще не установили, кто убил тетю Яны Раду Ильиничну и соседку Таню?

– Очень занят, – сообщилприятель, – давай созвонимся поздней.

Ладно, но только не забывай, что в твоемотделе есть пятая колонна. Я соединилась с Женькой. Есть у меня одна вещичка,за обладание которой ненормальный собачник выложит все тайны.

– Женюсик, – ласково запела я втрубку, – давно не звонишь, как вы там поживаете?

– Говори, что надо, да покороче, заботполон рот, – недовольно отреагировал эксперт.

– Извини, не хотела отвлекать, есть однаштучка для йоркширов, из Парижа привезли, ну да ладно, потом как-нибудь.

И я повесила трубку. Интересно, сразуперезвонит или пойдет в другой кабинет? Звонок раздался примерно через пятьминут. Ага, значит, отправился туда, где никто не помешает от души поболтать.