Мири провела ночь рядом с кроватью Петера в дворцовой лечебнице. Лекарь зашил рану, сказал, что она чистая, но к утру Петера начало лихорадить.

— Заражение, — объявил лекарь. — Тут одно из двух: либо само пройдет, либо нет.

Он отослал всех прочь, кроме Эсы: как сестра Петера и помощник лекаря, она имела право остаться.

Мири от усталости даже не могла заснуть. Она вышла на улицу и в первую секунду подумала, что ее молитвы превратились в белых птиц и порхают на ветру. Листовки — не птицы! — облепили столбы и окна, листовки шелестели под ногами на земле и взмывали вверх, уносимые ветром. Мири поймала несколько штук на лету, как бабочек, и прочитала отрывки. Почти во всех рассказывалось, как Бритта действовала во дворе перед дворцом.

Как доброе сердце спасло Данленд

Принцесса подняла свою прекрасную руку и воздела глаза, полные слез, к небу, прося у него милости к невинному ребенку. Хотя на ней был прекраснейший наряд, ее ножки сбросили туфли, ибо сердце принцессы Бритты всегда с босоногими.

Принцесса и толпа

Мы, стоя в толпе, даже не заметили малыша, пока она не вытащила его буквально из-под колес кареты. Когда принцесса вернула его матери, она осталась стоять перед нами. Без охраны. Молча. Она спасла его. Но она не знала, спасем ли мы ее.

Что я видел

Кто-то вложил мне в руку мушкет. К нам подбежала девушка. Я был зол. Мне даже на хлеб не хватает. Я хотел ее застрелить. Она спасла мальчишку. Мне расхотелось в нее стрелять.

Почти во всех листовках отмечалось, что сама «горянка» высказалась за босоногую принцессу. В одной листовке даже написали: «Горянка больше не жалуется».

По телу Мири разлилось тепло, и она позабыла об усталости. Она нашла сапожника, который, по слухам, тайно печатал на своем прессе листовки из салонов. Мири спросила его, напечатает ли он ее листовку.

— За звонкую монету напечатаю, — ответил он, не переставая обрабатывать кожу, такую же задубелую и коричневую, как у него на лице. — Где твоя листовка?

Мири прикусила губу.

— Хм, можно попросить у вас перо и бумагу?

Одно из правил риторики гласило, что слушателям нужно предлагать истории, а не лекции. Мири уселась на пол и взялась за перо.

Принцесса-мошенница

Они полюбили друг друга, нарушив все традиции. Детская дружба окрепла, и один уже не мог жить без другого. Стеффан, хоть и был наследником замка и короны, не мог выбрать в невесты свою истинную любовь. Он не мог добиваться ее, и пришлось ей самой добиваться его, поступив в академию принцесс.

Бритта забралась на самую высокую гору. Она скинула шелка и туфли, а взамен надела грубую шерсть. Она с презрением отказалась от имени своего жестокого отца из господ и пошла трудиться на каменоломню, стала горянкой. Она всем рисковала. И если бы Стеффан ее отверг, она бы осталась на горе Эскель навсегда. Она больше не была госпожой Бриттой.

Бритта ждала приезда Стеффана с замиранием сердца. После долгой разлуки его любовь могла угаснуть. Что, если он отнесется к ней с презрением? Или даже бросит в тюрьму?

Мири наблюдала, как сапожник размещал крошечные металлические буковки со скоростью и ловкостью, напомнившей ей дрозда, строящего гнездо. Он провел по буквам кистью с чернилами, опустил пресс, и ее несколько сотен слов отпечатались на белом листе.

Бритта не стремится стать принцессой. Она любит Стеффана, а не наследного принца и, возможно, является единственным человеком во всем мире, кто видит его таким, каков он есть.

Так начинается их история. Люди решат, каков будет ее финал. Я, Мири с горы Эскель, не люблю трагедий. Я надеюсь на свадьбу.

Сапожник дал Мири кусочек воска, чтобы натереть уголки листовок и расклеить их на столбах. Последние крохи пособия пошли на оплату довольно тонкой пачки листовок, и после оклейки нескольких десятков окон и фонарных столбов у Мири остался всего один экземпляр.

Девушка оказалась на лобном месте, где по всей траве были разбросаны остатки свадебного помоста. В ней все еще бурлила энергия. Она отыскала среди обломков молоток и попыталась соединить гвоздем две дощечки. У нее получился довольно странный угол, не совсем прямой. Она продолжила поиски и нашла еще две планки примерно такого же размера.

К тому времени, когда солнце взошло высоко и начало припекать голову, Мири получила грубо сколоченную квадратную рамку высотой до колена, несколько заноз и один распухший палец.

«Даже если целый день работать, — подумала она, — все равно не удастся восстановить лестницу, не говоря уже о платформе и остальном. Все бесполезно».

Она подняла с земли еще одну дощечку.

Почти закончив трудиться над второй квадратной рамкой, она поняла, что больше не одна. Рядом остановился мужчина, высокий и худой, в шапочке без пера. Он стоял, засунув руки в карманы, и на рукаве виднелась голубая лента.

— Ты ведь с горы Эскель, верно? — спросил он. — Я видел тебя у дворца.

Мири кивнула, а сама посмотрела, не торчит ли у него из-за пояса пистолет.

— Что ты здесь пытаешься сделать? — поинтересовался мужчина.

— Хочу восстановить помост.

Он удивленно дернул бровями:

— И что ты успела смастерить?

Она показала ему две рамки.

— Только и всего?

Он улыбнулся так, что ей тоже захотелось улыбнуться.

— Из них получатся ступеньки, — пояснила Мири. — Видите, как ловко я сколотила планки, почти добившись квадратной формы?

— Да вижу.

— Сделать квадрат гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Да что там, квадрат, наверное, самая сложная форма из всех.

Мужчина рассмеялся и надел потертые кожаные перчатки.

— Госпожа гора Эскель, мне нужен сортировщик, чтобы разложить доски по размерам. Как думаешь, ты справишься?

Мири заулыбалась во весь рот:

— Я стану самым замечательным сортировщиком из всех, каких вы видели.

Она работала до седьмого пота, раскладывая деревяшки и собирая в кучки разбросанные гвозди. Вскоре молоток стучал уже не один, и Мири поняла, что к ним присоединились помощники. Молоток и гвоздь, пила и топор, скрип петель и шорох ткани — работа спорилась, было шумно и весело, как на празднике. Мири не отдыхала. Сейчас для нее было важно успеть. Если она продолжит работать, то, вероятно, поможет Петеру, Бритте и Стеффану, горе Эскель и всему Данленду. Если просто будет усердно работать.

Потом она затянула песню, как делали во время работы на горе Эскель. Когда она исполняла рабочую песню в третий раз, к ней присоединились и другие голоса тех, кто запомнил слова.

После бессонной ночи она полностью сосредоточилась на том, что делали руки, поэтому когда в конце концов остановилась и выпрямилась, то увидела, что на лобном месте собралась целая толпа.