1. Вы где-то встречали этого человека.

2. Кто-то приходил сюда вчера.

3. Я был предупрежден (предупреждать = to warn) о чем-то важном.

4. Ты купил что-то для ужина.

5. Ты знаешь кого-то из британской разведки.

6. Кто-то из итальянской мафии Чикаго передавал тебе привет (передавать привет — to convey regards, to convey “Нi”).

7. Компании “Apple” за истекший год удалось создать что-то реально инновационное (удалось создать — succeeded to create).

— Ты помнишь, bambino, я тебе говорил, что в вопросах важную роль играет частичка ANY?

— Конечно, помню, — подтвердил Андрюха. — Это что-то вроде нашего русского «нибудь» или «либо».

— Ты не поверишь, по в отрицательных предложениях эта штука работает точно так же.

— Да? — не понял Андрюха. — А где в отрицании место для слова «либо»?

— А вот попробуй, придумай какую-нибудь отрицательную фразу на твоем родном языке.

— Я не видел ничего, я не пойду никуда, я не знаю никого, — набросал кучу вариантов Андрюха.

— А теперь смотри, как это будет по-английски:

I didn’t see anything.

I won’t go anywhere.

I don’t know anybody.

«Ага! — пронеслось в голове у Андрюхи. — Так вот какие две ошибки сделала Катька, когда написала “I don’t afraid of nothing”. Мало того, что afraid оказался совсем не глаголом, а прилагательным, и, стало быть, не don’t, а am not. Но еще и «ничего» там ставить нельзя, а надо «чего-нибудь»!

I am not afraid of anything — вот это будет правильно!»

— Вот смотри, я сейчас напишу тебе отличную фразу, — авторитетному гангстеру педагогический труд явно доставлял удовольствие и отвлекал от тревожных мыслей. — А ты и саму фразу запомни на всякий случай, и на отрицание посмотри.

Mafia doesn’t forgive any mistakes.

«Мафия ошибок не прощает, — сама собой перевелась фраза у Андрюхи. — А ведь буквально здесь сказано: мафия НЕ прощает каких-ЛИБО ошибок».

— Нет, но почему все же нельзя сказать «НЕ прощает НИКАКИХ»? Чтобы и «не», и «Никаких» одновременно, как у нас в русском? Почему вот так, странновато, «Не прощает каких-либо»? Как-то не очень это естественно на мой слух, слишком уж вежливо, что ли…

— А потому что нельзя, — раздался глуховатый голос за Андрюхиной спиной. Андрюха впервые в жизни понял смысл выражения «мертвенная бледность»: румяная физиономия Лаки Лучиано прямо на его глазах превратилась в маску ужаса.

— Don’t move anyone or I’ll shoot, — произнес человек за спиной. — Вот тебе, студент, та же ситуация: на нашем с тобой родном русском языке я сказал «Не двигаться никому, или стреляю». Понимаешь? Одновременно и НЕ двигаться, и НИКОМУ. Два отрицания. А здесь, в английском, везде одно. Точно как в моей любимой математике. Если хочешь, чтобы был минус — минус должен быть один. Два минуса — уже плюс.

Андрюха впервые испугался по-настоящему. Впервые за все его путешествия. Мысли в его мозгу метались и бились, как пойманные в ловушку воробьи. Кто этот человек за его спиной, которого до обморока боится лихой гангстер Лучиано? И что он там говорит сейчас про русский, про математику?

— Послушайте, вас ведь тоже прислал сюда Главный, да? — Андрюхин голос предательски дрогнул. — Прислал, чтобы объяснить мне что-то интересное об английской грамматике, за то, что я когда-то кое-кому помог отодвинуть холодильник?

— У меня свой Главный, — неприятно засмеялся голос. — Ватников, не оборачиваться! Сразу стреляю! А что касается тебя, Лучиано, ты неплохой смотрящий, но у тебя есть один огромный недостаток. Ты слишком мягок для настоящего мафиози.

Андрюха все это время смотрел на позеленевшее от страха лицо капо.

— Что это ты там написал? Мафия ошибок не прощает?

Mafia doesn’t forgive any mistakes…

Ну что ж, этому я вас научил. Действительно, не прощает. Ни малейших. Но почему же фраза составлена вежливым способом? Разве я не запрещал его? Разве я не учил вас жить по настоящим понятиям?

Лаки Лучиано затряс головой. “Si, don Саропе, si…”

— Тогда пиши правильно, — велел голос.

Лаки взял дрожащей рукой ручку.

Mafia forgives no mistakes.

— Правильно, — одобрил человек за спиной. — Умеете, когда захотите. Или когда я вас заставлю, что одно и то же.

— Итак, что мы тут видим? — Сейчас он явно обращался к Андрюхе. — Если отрицание сделать на глаголе (что ты, Ватников, безусловно, делать умеешь), а дальше поставить ANY, то фраза приобретает этакий вежливый оттенок, в общем, фу-ты-ну-ты, для всяких там интеллигентов. «Не хочу убивать кого-либо», — язвительно и зло спародировал он неизвестного оппонента.

Но вот совсем другое дело — вторая фраза. Настоящий гангстерский вариант. Ведь отрицание на глаголе здесь просто пропущено. Сказано «прощает», «знаю», хочу», «могу»… А вовсе не «не могу» или «не хочу».

Но зато дальше стоит самое настоящее NO.

You can do nothing against me! Смотри очень внимательно, Ватников, «ты МОЖЕШЬ сделать НИЧЕГО против меня!» И эта фраза тоже абсолютно правильна! Или глаголом делай отрицание, а дальше ANY — или глаголом ничего, а дальше NO! Лично я, как ты понял, гораздо больше люблю второй вариант. Помнишь, Лучиано, — обратился голос к итальянцу, — что я ответил, когда в ежегодном послании американскому народу этот слабак Рузвельт назвал чикагскую мафию настоящей вражеской армией, которая угрожает Америке? Помнишь, я велел нашим людям подбросить в почтовый ящик Белого дома письмо. Что в нем было написано?

— There is only one difference, — пробормотал Лучиано. — Mafia takes no prisoners.

«Есть только одна разница, — перевел Андрюха. — Мафия не берет пленных. Вот тебе и выражение «Есть» пригодилось», подумал он, и с тоской вспомнил свое чудесное путешествие к добряку Ньютону. Да, как-то не очень-то уютно ему здесь, в Чикаго тридцатых…

— Итак, есть вариант повежливее, с отрицанием на глаголе, и есть вариант порезче, со словом NO, — продолжал человек. — Единственное, чего нет и не бывает — это сразу два отрицания. А знаешь, почему, Ватников?