Дворец кардинала де Рогана по праву считался одним из самых замечательных зданий в Париже. Образ жизни его преосвященства был главным предметом сплетен для всех парижан столь длительное время, что уже давно перестал быть новостью для кого бы то ни было. Даже сочинители всевозможных памфлетов к этому времени утомились изображать кардинала стоящим на груде золотых слитков на фоне длинной шеренги ливрейных лакеев.

И в самом деле дворец Роганов без труда мог бы затмить великолепие самого Версаля.

Те сокровища, которыми были увешаны стены, красота мраморных залов и арочных дверей, огромная лестница, отделанная хрусталем и золотом, в первый момент внушили Аме благоговейный ужас, и она стояла, озираясь вокруг со столь очевидным удивлением, что это немедленно привлекло к себе внимание кардинала.

— Мне кажется, что ваша подопечная просто восхищена моим домом, — обратился его преосвященство к герцогу Мелинкортскому. — Как-нибудь в другой раз, когда у нас будет больше свободного времени, вы обязательно должны будете привезти ее сюда, чтобы я мог показать девушке картины и некоторые другие ценности, которые мне посчастливилось приобрести. Полагаю, что моя коллекция нефрита просто уникальна. То же самое можно сказать и о моей коллекции оружия, которое разыскивалось и покупалось во многих частях света.

— Ваше преосвященство, вы очень любезны, — официально поблагодарил герцог кардинала.

— Ну а сейчас наступил момент, когда мы должны заняться другими делами! — воскликнул кардинал, и глаза его загорелись от нетерпения. — Мы должны немедленно подняться наверх, где у меня имеется специальная комната, которую я отвел для опытов графа Калиостро. Как заверил меня мой мажордом, граф должен прибыть сюда с минуты на минуту.

Кардинал начал подниматься по лестнице наверх, и гости последовали за ним.

— Я предлагал графу выбрать любую комнату в моем дворце, которая станет обителью его мощи, — объяснил гостям кардинал, — но он выбрал то, что я называю мансардой, причем единственно, исходя из того, что она ближе остальных располагается к звездам.

Если то, что гости увидели наверху, кардинал действительно считал мансардой, то она просто превосходна, подумал герцог, когда они поднялись на верхнюю площадку лестницы. Длинная узкая комната со сводчатым потолком, пол застелен роскошным ковром. В одном конце этой комнаты стоял стол, покрытый белой скатертью, а в другом конце располагались два громадных канделябра. В воздухе стоял тяжелый, резкий необычный запах, вызывавший ощущение недостатка воздуха, в результате чего у герцога Мелинкортского появилось непреодолимое желание распахнуть пошире окно, чтобы впустить в помещение свежий ночной воздух. Но все без исключения окна в этой комнате были закрыты тяжелыми шторами из пурпурного бархата. Стены были обиты такой же тканью, вследствие чего невозможно было точно указать, где располагаются окна. Гости пробыли в комнате всего лишь несколько минут, как вдруг чей-то голос с порога объявил:

— Его превосходительство граф Калиостро!

И человек, которого все ждали, предстал перед гостями. Не было никакого сомнения в том, что его замечательная внешность за много лет значительно усилила репутацию этого человека как признанного чародея.

Он был одет в расшитый золотом камзол из темно-зеленой шерсти, волосы были убраны под золотую сетку, а концы их проходили сквозь ячейки сетки. Рубины и бриллианты были на пальцах и во множестве свисали яркими, блестящими каплями с цепочки для карманных часов. Туфли застегивались пряжками с драгоценными камнями, на чулках поблескивали золотые пуговицы. В руках у графа Калиостро была мушкетерская шляпа, украшенная белыми перьями.

Среднего роста, с лицом оливкового цвета широкими ноздрями, короткой толстой шеей и пронзительными выпуклыми глазами, Калиостро в действительности был Джозефом Бальзаме, сыном новообращенного сицилийского еврея.

Родился он в Палермо, образование получил в монастыре, где почерпнул кое-какие сведения по химии.

Потом он совершил путешествие в Египет, и именно там ему было обещано посвящение в тайную мудрость великих пирамид.

В последующие годы ему только в Англии не удалось подтвердить свою репутацию великого мага. Если не считать старых великосветских дам, лишь немногие уделили ему внимание. У него была надменная, презрительная манера говорить и двигаться, которая, как считал герцог Мелинкортский, являлась напускной и неестественной для этого человека. Кроме того, он злоупотреблял театральными жестами, о себе говорил с хвастливой гордостью, которая была бы смешной, если бы не его совершеннейшая искренность, которая удивляла слушателей.

Граф Калиостро, без сомнения, был исполнителем или подчинялся воле кардинала либо кого-то еще.

— Я был занят, — проговорил он, — когда мне доставили послание вашего преосвященства. Я проводил опыт, который мог принести ни с чем не соизмеримое счастье всему человечеству в целом. Но мне подумалось, что, если возникла необходимость в моем немедленном присутствии, значит, вопрос очень важный; поэтому я здесь.

— Прошу извинить меня, если я прервал ваши занятия, граф, — извинился кардинал. — Так уж случилось, что мне захотелось познакомить вас с моими друзьями, которых вы видите сейчас в этой комнате, и чтобы вы продемонстрировали им хоть малую толику вашей удивительной чудодейственной силы. Я рассказывал им, какой вы удивительный человек, но они потребовали дополнительных доказательств, так как посчитали, что моих слов недостаточно.

— Доказательства! Опять доказательства! — бормотал граф. — Вот чего всегда просят эти люди. Как мало веры можно найти в нашем темном мире.

— Да, это отчасти верно, — согласился с ним его преосвященство, — но вы сами несете свет в эту тьму; поэтому, граф, мы просим вас: дайте нам свет.

— На какие опыты вам хотелось бы посмотреть? — спросил граф Калиостро, оглядывая собравшихся надменным, властным взглядом, что вызвало у герцога Мелинкортского непреодолимое желание дать ему хорошего пинка.

— Мы просим вас только показать нам хотя бы часть ваших божественных секретов, — ответил кардинал. — И кроме того, нам бы хотелось, чтобы вы ответили нам на несколько вопросов.

— Отлично, — проговорил граф Калиостро уставшим голосом человека, который из последних сил заставляет себя служить другим людям, — но если вы желаете, чтобы я ответил вам на вопросы относительно будущего либо о событиях, которые скрыты покровом тайны даже для вас самих, мне в этом случае обязательно потребуется ассистент — чистое, невинное дитя, которое будет помогать мне в этом опыте.

— В этом дворце сейчас находится дочь моей домоправительницы — маленькая девочка, — предложил его преосвященство. — Как вам кажется, она подойдет? Эта девочка уже как-то раз работала с вами, если помните.

— Да, да, — ответил граф, — распорядитесь, чтобы ее сейчас же привели сюда.

Кардинал отдал соответствующее распоряжение лакею, и тот поспешно вышел из комнаты. На полу были расставлены стулья полукругом, и каждый из присутствующих сидел тихо, повернув лицо к застеленному белой скатертью столу, по обе стороны которого стояли огромные канделябры с зажженными свечами. Перед столом граф установил небольшое, отделанное позолотой кресло со множеством странных значков. Вокруг кресла он очертил круг, а на стол положил лист белой бумаги, на котором написал несколько каббалистических формул.