— Пожалуйста, немедленно активируйте жизненный цикл, пожалуйста, немедленно активируйте жизненный цикл.

Флосси знала, что это означает. Она должна запустить этот чертов аппарат. Клаустросферы вырабатывали собственный кислород, и если не запустить процесс его выработки приблизительно через полчаса после закрытия биодверей, имеющийся в наличии кислород закончится и обитатель биосферы задохнется.

Флосси серьезно задумалась о том, стоит ли обращать внимание на предупреждение. Почему бы и нет? Она ведь одна в клаустросфере! Одна, без Натана, в клаустросфере, которую они построили вместе, после бесконечных обсуждений и за-ламывания рук. Да, это всего лишь на год, но провести год одной в клаустросфере? Сможет ли она это выдержать? Она посмотрела на большой экран телевизора и миниатюрный тропический лес, которые станут отныне ее единственным окружением. Она даже не могла выключить свет, потому что они с Натаном решили, что нормальный цикл смены дня и ночи слишком дорого стоит.

Но именно мысль о Натане заставила ее изменить отношение к ситуации. Если она любит его, а теперь она точно знала, что любит, она может подождать год. Где он сейчас, задумалась она. В Америке. Это ведь в Северном полушарии, верно? Ну разумеется, в Северном. Удастся ли ему добраться до клаустросферы? Он отправил ей по факсу сообщение о том, что сам Пластик Толстоу снял для него дом недалеко от бульвара Сансет. Там ведь есть клаустросферы, или как? Ну конечно есть. В США нет ни одного дома без клаустросферы. Флосси представила себе, как Натан сидит сейчас в какой-то американской клаустросфере. Интересно, один ли он. Она надеялась, что нет, ради его же блага. Флосси угнетало ее собственное одиночное заточение. С другой стороны, она надеялась, что рядом с Натаном нет никаких женщин. А они очень даже могут быть, если ему придется спрятаться в муниципальном убежище Лос-Анджелеса. Он находится в процессе работы над сценарием и, возможно, проведет год среди секретарш, официанток и страстных актрис. Флосси решила не думать об этом.

СТУК

Она допила вино и попыталась занять себя чем-нибудь. Постояла, посидела, засунула диск со старым фильмом в развлекательный центр. Однако ей не удалось устроиться удобно, и минуты ползли медленно. Освещение не менялось, так что у нее были только часы, чтобы узнавать время, и она была уверена, что они идут слишком медленно. Она поднимала на них глаза, убежденная, что прошел час, и видела, что прошло всего пять минут. Потом всего одна минута. Флосси подумала, что, если так пойдет и дальше, время скоро остановится совсем и она никогда не выйдет отсюда. Что, если время повернулось вспять? — спросила она себя. Означает ли это, что она выйдет отсюда до того, как вошла? Или оно повернет вспять только в ее мире? А мир снаружи будет жить без нее? Такие мысли посещали обескураженную Флосси, находившуюся в полном одиночестве во вселенной — если не считать недопитой бутылки в качестве собеседника. Однако даже на такие серьезные размышления времени потребовалось совсем немного. Кажется, его не потребовалось вовсе.

Часы замедляли ход. Тишина давила. Через три или четыре часа Флосси пожалела, что включила кислород.

Потом раздался стук.

Флосси чуть не умерла от разрыва сердца. Стук был намного хуже тишины. Разумеется, ей следовало ожидать его, просто вылетело из головы. Несомненно, это шумят оставшиеся снаружи обезумевшие гибнущие соседи. Все брошюры о клаустросфере предупреждали о таком развитии событий. Не подлежало сомнению, что найдутся люди, у которых не будет доступа к клаустросфере или которые окажутся слишком далеко от дома и, проигнорировав муниципальные убежища, попытаются вернуться домой. Именно они теперь в ужасе стучали в дверь Флосси. Но она не могла открыть. Строгое предупреждение, сделанное как полицией, так и компанией „Клаустросфера“, гласило, что после закрытия биодверей их нельзя открывать ни при каких обстоятельствах. Если яд, убивающий оказавшихся снаружи несчастных людей, на секунду проникнет внутрь клаустросферы, ее экологический баланс нарушится, и все погибнут.

Через двадцать минут Флосси поняла, что не может больше выносить этого.

— Уходите, — крикнула она. — Я не могу открыть! Этого нельзя делать! Я не могу.

Но она знала, что они не слышат ее. Звук голоса не проходил через купол. Стук продолжался. Флосси не могла вынести мыслей о сценах, которые разыгрывались сейчас в ее маленьком дворике. Задыхающиеся люди испускают дух на ее газоне. Это казалось невероятным. Есть ли среди них дети? Некоторые удары казались слабее остальных. Это предположение доконало Флосси, и она решила открыть. Она не сможет прожить год, рисуя себе мысленно скелеты крошечных детишек, цепляющихся за ее дверь. Маленький „Эдем-3“, который они купили с Натаном, способен вместить четырех человек, а она здесь одна. Это неправильно. Флосси подумала, что можно впустить их, несмотря на риск. Конечно, люди снаружи могут оказаться бандитами, и в этом случае она, вероятно, погибнет. Она безоружна, и если отчаявшаяся толпа захочет выкинуть ее вон, вряд ли что-нибудь можно будет с этим поделать. И все же она решила открыть дверь. Совесть не позволяла ей занимать клаустросферу, рассчитанную на четверых, в то время как снаружи погибают люди, возможно, дети.

БИОЖАЛО

Когда Флосси открыла биодвери, полицейские прилаживали к ним взрывное устройство, собираясь взорвать вход. Клаустросферы очень прочны, но если есть мощная взрывчатка, в них все-таки можно проникнуть.

— Добрый день, миссис Ходди, — сказал главный констебль. — Хорошо, что вы открыли нам, хотя по инструкции делать этого нельзя. Зато нам не придется взрывать вашу клаустросферу.

Известие о случившемся облетело весь мир. Это было так называемое биожало — прекрасно спланированное и исполненное преступление. Грейт-Пью — очень богатый поселок. Пара рок-звезд построила здесь студии, окруженные особняками, в которых жили сотрудники лондонских СМИ. Поселок просто лопался от денег и к тому же был достаточно изолирован. К нему вела только одна дорога, и это означало, что происшествие не получит огласки, по крайней мере, в течение нескольких часов.

Как только жители поселка укрылись в клаустросферах, грабители сняли военную форму, выключили устройство, при помощи которого вклинились в местную радиосеть, и обчистили все дома. Они провернули все меньше чем за час; еще два часа ушло на то, чтобы ситуация вызвала подозрения, и только во второй половине дня полиция начала взрывать клаустросферы и вызволять оттуда людей.

— Прекрасная мысль, — сказал себе Джуди, услышав об этом спустя некоторое время. — Поразительно, что никто не додумался до этого раньше.

ПОЛНОМОЧНЫЕ ПРЕДСТАВИТЕЛИ

Пластик Толстоу каждый час принимал по меньшей мере сто важных резолюций. Для управления его колоссальной медиаимперией был необходим нескончаемый поток мгновенных решений. Когда он работал, действовать приходилось быстро, а работал он всегда. Требовалось разумное распределение обязанностей. Толстоу постоянно раздавал приказания. Он был генералом с целой армией пехотинцев, которые день и ночь носились по всему миру, выполняя его волю. У него были разработчики, финансисты, управляющие, специалисты по маркетингу, и он фактически постоянно находился на связи с ними со всеми. Но иногда Пластик Толстоу переводил всех в режим ожидания и отдавал приказы своей спецкоманде.