– Для себя лично? – улыбнулась Полина. – Нет.

– Постепенно я отучила всех. Постоит такая, попросит тихонько, кричать-то стыдно. А я и не слышу… Что с меня возьмешь – старая да глухая. Детям и так лекарств не хватает.

– Ловко придумано.

Тетя Люба подошла к столу, выдвинула нижний ящик и достала стопку медицинских карточек. Нашла две и протянула Полине.

– Вот, Троицкая Алина Николаевна и Троицкая Марина Николаевна.

– Дайте-ка… – Дуло забрал карточки и тщательно их просмотрел. – Здесь не записано, были у них какие-нибудь личные вещи?

– Эти сведения заносятся в личное дело. Но если что-то и было, все отдано усыновителям. У нас в те времена директор хорошая была, самостоятельная, как следует за всем смотрела.

По многозначительному взгляду старушки было ясно, в настоящий момент дела обстоят не так хорошо, как прежде.

Сергей Дуло положил карточки на стол и пошагал к выходу из медпункта.

– Спасибо. Идемте, Полина.

– Подождите! – Свирская не отводила взгляда от обложки формуляра.

Заметив это, Сергей Дуло вернулся:

– Что такое?

– Подождите, – она подняла глаза и, ткнув пальцем в какую-то закорючку, спросила:

– Чья это роспись?

– Дианы Самсоновны, врача нашего. Она в Москве, в институте Склифосовского работала, а потом приехала к нам. Бабы судачили, от мужа сбежала. Хорошая была женщина, самостоятельная, жаль, долго не проработала. Видать, к мужу вернулась. – Старушка улыбнулась. – Очень она привязалась к Мариночке Троицкой, потому что сама бездетной была. А та возьми да умри. Диана Самсоновна сразу уволилась. Вот такая история…

Полина раскрыла карточку:

– Написано, что девочка умерла от полиомиелита, но здесь стоит только подпись врача.

– А кому они нужны, наши деточки? – пригорюнилась медсестра. – Я в то время в больнице районной лежала с язвой. Директор на курорте была. Девочку хоронили втроем: Диана Самсоновна, завхоз да еще Тимофей-плотник. Э-хе-хе… Кому они нужны, наши деточки.

– Жив? – спросил следователь.

– Кто? – поинтересовалась старушка.

– Тимофей-плотник.

– Помер. От водки сгорел. Хороший был мужик, безотказный…

– А завхоз?

– И он помер. Сердце не выдержало, злоупотреблял сильно. А в остальном положительный был мужчина.

– Где похоронена девочка?

– В Прилуцке, на старом монастырском кладбище. Тогда там еще хоронили. Если поедете, могилка ее у самой дороги. – Старушка перекрестилась. – Поближе не нашли места. Прости, господи, не кладбище, а не пойми что…

– Идемте, – на сей раз заторопилась Полина.

В дверях они столкнулись с испуганной директрисой.

– Оказывается, еще вчера дела были на месте. Секретарша сказала, что именно эту папку перебирала.

– Зачем?

– Тех самых девочек разыскивал дядя.

– Ведите нас к секретарше, – сказал Дуло.

Директриса рукой поманила толстую девушку. Та подошла ближе.

– Чего хотел вчерашний родственник? – спросила начальница.

– Личные дела Троицких посмотреть.

– Что еще? – перехватил инициативу в разговоре следователь.

– Спрашивал про ихние вещи.

– И что ты ему сказала?

– Сказала, что не положено. – Девушка покосилась на начальницу. – Что, мол, вернется из района директор, с ней и поговорите.

– А зачем дела доставали? – быстро спросил Дуло.

– Я только проверила, на месте ли. – Она покраснела.

– Описать того человека сможешь?

– Мужик, городской, в брюках и синей куртке.

– Что-нибудь особенное заметила?

– Пахло от него хорошо.

– На чем приехал?

– На машине.

– На какой?

– А я почем знаю? Я в машинах не понимаю.

– Ясно. Ну, что ж, и на том спасибо.

– Иди на рабочее место. – В голосе директрисы прозвучала гроза.

– Боюсь… – Секретарша заплакала. – Там Раиса Иванна лежит…

Попрощавшись, Сергей и Полина вышли на улицу.

– Куда теперь? – спросил их водитель.

– На Прилуцкое кладбище, – сказала Полина.

Сергей Дуло удивленно поднял глаза:

– Может, объясните, в чем дело?

– Не сейчас.

На кладбище, у самой дороги, они отыскали резной деревянный крест с именем Марины Троицкой.

– Тимофей-плотник постарался, – сказала Полина. – Хороший был человек… – Она подошла ближе. – Вы не поверите, тут латынь.

На перекладине креста были вырезаны какие-то буквы.

– Видать, полиглотом был тот Тимофей, – сказал Сергей Дуло. – Что там написано?

– Hic locus est, ubi mors gaudet succurrere vitae.

– Перевести сможете?

– У вас есть ручка?

– Зачем?

– Есть или нет? – Голос Полины звучал напряженно.

– Прошу. – Следователь протянул ручку.

Она вынула из сумки листок и переписала на него надпись.

– А теперь едем в Москву.

Водитель внимательно смотрел на дорогу, ему хотелось поскорей отработать обещанные три тысячи.

– Итак… – спросил Сергей Дуло.

– Что? – Полина подняла глаза.

– Объясните, пожалуйста, что происходит.

– Не стану ничего объяснять, пока не приедем в Склиф.

– Хотите сказать, в больницу Склифосовского? Хорошо… Что ищем?

– Пока не знаю. – Полина достала платок и высморкалась. – Я могу немного вздремнуть?

– Отчего же нет?.. Самое время. – Следователь откровенно иронизировал, чувствуя, что настаивать бесполезно.

Полина и не думала спать. Просто сидела с закрытыми глазами, время от времени хмуря брови и слегка подрагивая веками. Несколько раз на ее лице появлялось выражение страдания. Но вдруг она улыбнулась…

Наблюдая за ней, Сергей Дуло пришел к выводу: Полина перебирает в памяти события, имеющие различную эмоциональную окраску, от очень приятных до ужасающих.

Решение ехать в больницу скорой помощи имени Склифосовского оказалось как нельзя кстати. Там работал его приятель Вениамин Савченко, который прежде служил в криминалистическом отделе управления, а теперь заведовал химической лабораторией в Склифе.