понять, кто обвиняемая.

— Чили?!

Мята помолчала, будто размышляя, повредит ли дознанию то, что она поставит меня перед фактом:

— Виола беременна.

Несмотря на то, что эта новость никак не могла улечься в голове, первым делом я почувствовала облегчение.

— Так судить должны Виолу? — Пусть и за что-то настолько неправдоподобное и абсурдное, но она уже давно заслужила хорошую трёпку.

— Виола беременна от Чили. — Повернувшись спиной, Мята решила использовать техники. — Идём. Нам во дворец.

Виола беременна? Хуже не придумаешь.

Виола беременна от Чили? Боги…

Я ступала следом за ней, против воли повинуясь приказу. Мне хотелось сбежать…

Наверное, наставница заметила, что я не слишком удивлена, лишь до смерти напугана. Я не задавала больше вопросов, хотя Мята не приказывала мне молчать. Я не возмущалась, не пыталась оправдать Чили, не убеждала, что она никогда ничего подобного бы не сделала и что у меня есть доказательства… Потому что у меня их не было. Я даже себя не могла убедить в том, что Чили невиновна, что говорить о ближнем круге.

Я видела её с Виолой вместе в полнолуние.

О, как здорово было бы мне самой допросить Чили перед тем, как это сделают остальные…

Но, как оказалось, на собственный суд Чили не пригласили. И Метрессу тоже. Зато тут — в самом большом зале дворца — была Имбирь. И Виола, конечно, растрёпанная, заплаканная и вся из себя жертва. Она как раз перешла к самой интересной части своего рассказа. Присутствующие молча и ровно стояли вдоль стен, возле одной встали и мы с Мятой.

— Как будто вы сами не знаете, что он ненавидел меня! Ненавидел ещё с того самого дня, как я его бросила! — кричала Виола, пытаясь оправдаться и обвинить свою бывшую подругу. — Он постоянно ходил за мной, как одержимый, и угрожал, все это знают! А в тот раз… в полнолуние я была совсем одна. Зира покинула меня, я так страдала, была так слаба и безутешна. Я оплакивала её в саду, когда произошло… это. — Виола закрыла лицо руками, и я увидела её чуть округлившийся живот. — Сначала он просто трогал меня… везде, а потом прижал к земле и навалился… Мне стало так больно. Я думала, что умру. Я лишь хотела, чтобы всё поскорее закончилось. — Она громко разрыдалась на самом драматичном моменте. — Я пыталась кричать, но он зажал мне рот. Меня бы всё равно никто не услышал, я знаю. Все веселились, и мне никто не помог! Меня обесчестили в мире, где женщинам ничего не должно угрожать, а насилие — тем более! Это вы позволили ему надругаться надо мной! Вы позволили ему остаться здесь, и вот что из этого вышло! Вы в этом виноваты, а не я!

В зале стало шумно: тут собралось немало женщин, с чьим мнением в клане считались все. Что касается ближнего круга — бессменных советниц, что расположились за широким столом — по их лицам невозможно было понять, верят они Виоле или нет. Думаю, это было и не важно, потому что «суд» они устроили не ради справедливости.

— Почему ты не рассказала об этом сразу после того, как это случилось? — поинтересовалась одна из них.

— Хотите знать, почему я, Дева, пыталась это скрыть?! Я только что потеряла единую, мне и без того было тяжело! Я нуждалась в поддержке клана, так что я бы предпочла, чтобы вы никогда не узнали об этом! Я до последнего надеялась, что моё тело отвергнет его семя!

Судьи переглянулись.

— Странно, что на следующий день после этой трагедии, ты выглядела вполне счастливой. Весь клан видел тебя на мифи, ты улыбалась и вела себя даже веселее, чем обычно.

— Я же только что сказала, что не хотела, чтобы кто-то узнал об этом!

— Даже твоя мати? В последнее время она жаловалась на тебя и даже сегодня не пришла, чтобы поддержать тебя. — Женщины, что допрашивали её, оставались неизменно спокойными, а у Виолы началась истерика.

— Да, она отреклась от меня, потому что рассуждает так же, как и вы! Даже в этом мире вы предпочитаете обвинять женщину, а не насильника! — Она указала на свой живот. — Кто ещё здесь мог сделать это со мной?! В этом мире живёт лишь один мужчина!

Неопровержимое доказательство.

Я пошатнулась, опираясь на стену позади себя.

Единственное, что могло усугубить моё состояние в тот момент — вмешательство мати.

— Я видела, — подала Имбирь голос. Она держалась в стороне от остальных, как и всегда, но на этот раз к ней прислушались с охотой. — Я видела, как это произошло. В моём саду, в полнолуние, как и сказала Виола.

— Никто в этом и не сомневается, — отозвалась одна из советниц. — С Виолой понятно. А ты-то почему никому об этом не сказала?

Имбирь театрально удивилась.

— Разве я не говорила? Такое уже случалось в моём саду, вы забыли? Я тоже плакала и жаловалась, просила заступничества, но меня никто слушать не стал. Ублюдок Метрессы избил меня, когда я попыталась защитить от осквернения мою дочь. Или вы видите какую-то разницу…

— Разница? Конечно, разница есть! — взвилась Виола. — Я прошла испытание и не заслуживаю смерти…

— Заткнись, шлюха, — проворчала Имбирь, глянув на неё так, что Виола тут же примолкла, хотя техники на неё больше не действовали.

— Тогда ты… ты скажи это! — потребовала я у Имбирь, выходя вперёд, хотя она могла заткнуть меня той же фразой. — Скажи, что ты на самом деле видела! И видела ли вообще? Ты ведь лжёшь!

— Ты что-то путаешь, — бросила мати, делая вид, что ничего особенного не происходит. — К чему эти обвинения? Тут не меня судят.

— Да, тут судят Чили! За то, что вы ненавидите её!

— А ты нет, что ли? У тебя на это даже больше причин, чем у нас. Сама подумай: тебе предпочли другую, и это в пору Песни и Танца.

— Тише, Имбирь, — одёрнули её. — Как ты и сказала, мы собрались не ради вас.

— Слава Богам, — отозвалась она. — Радуйся, Ива, что на её месте сейчас стоишь не ты.

— Вот именно! Я девственна! — крикнула я. — Разве это не лучшее доказательство? Проверьте меня, я чиста! Чили никогда…

— Никогда?! — взвизгнула Виола. — Я видела вас в доме Мяты! Он лазил тебе рукой под юбку!

— Ты бы лучше помолчала! Когда «он» лазил к тебе, на тебе даже юбки не было! — рявкнула я и тут же накрыла рот ладонью, поняв,