– Собирайся, боец. Домой пора.

И подсолнух вянет. Фонтан счастья иссякает.

– А можно я с вами останусь? – умоляющие глазки, милая мордаха.

– К сожалению, нельзя. Тебя давали на день с условием, что ночевать ты вернёшься домой. Увы, такова воля твоих родителей.

– Зачем я им нужен? – вздыхает тяжело. – Могли бы хоть у бабушки на подольше оставить. И между собой наконец разобрались. А то не дом, а карта боевых действий.

Нет, надо, наверное, с ними поговорить. Или с Александрой. Это ж не дело, что ребёнок домой возвращаться не хочет. Чувствует себя лишним. И за счастье считает удрать, побыть где-нибудь в другом месте.

– Не скучай, – целует меня Илья. – Я быстро. Отвезу Ваньку и вернусь.

– Я с вами. Не хочу дома одна оставаться.

Это только часть правды. Не знаю, чего я хочу. Но, может, и разговор какой получится. Мало ли. Лучше уж на разведку съездить, посмотреть обстановку.

Всю дорогу я готовила речь, продумывала аргументы, но ничего не понадобилось. Точнее, толкать свои педагогические мысли оказалось почти некому.

Драконов-старший встретил нас в дверях. Скупо поблагодарил за то, что завезли Ваню. Вид у него какой-то непонятный был. В дом нас не пригласили.

– Вы простите, – сказал он без обиняков, – Саша плохо себя чувствует, поэтому как-то не до гостей.

Он не удивился моему появлению вместе с Ильёй. Не кинул прозорливый взгляд. У меня сложилось такое впечатление, что он вообще смотрит и не видит. Растерян. Страшусь сказать – сломлен. В общем, выглядел странно.

Мы потоптались у порога и вышли на улицу.

– Что-то не то, – решительно заявила я. – Может, ему помощь нужна? «Скорую» там вызвать, раз Александре Николаевне нездоровится?

– Да перестань, – морщится Илья. – Он в состоянии и «скорую», и врача, и межгалактический консилиум созвать. С его-то возможностями. И помощь ему если бы и нужна была, попросил бы. Папка очень собранный и рациональный тип. При любых ситуациях голову не теряет.

– Что-то я бы так не сказала, – засомневалась я.

– Варь, поехали домой. Он нас за дверь выставил, а ты переживаешь, не случилось ли что.

– Вот именно поэтому. Он постоянно всех в дом заманивал. Привечал. А тут как-то странно. Он даже не удивился, что мы вместе.

Я вижу, как смущается Илья.

– Ну, в общем, он как бы в курсе.

Я впадаю в коллапс.

– Ты что, ему о каждом своём шаге рассказываешь? – голос у меня слабый какой-то. И я не пойму, что чувствую.

– Нет, конечно. Но я сказал ему, что никому тебя не отдам.

– Так и сказал? – кошусь на Драконова. Он что-то чересчур серьёзный.

– Да. Так и сказал. Он тебя на Серёженьке хотел женить, великий фантазёр.

– А ты, значит, защитил мою свободу. Вы вообще подумали об идиотизме всей ситуации в целом? Что за махровое средневековье? Хотел женить. Да кто б ещё согласился-то?

Илья разводит руками.

– Ну, знаешь, железные аргументы. Ты там его с детства знаешь. Влюблена была.

– Была – хорошее и правильное слово.

– Варь, – примирительно мурлычет этот огромный котяра, – ну их всех. Папку, Сержа. Не хочу о них говорить. И ссориться – тем более. Едем домой. А они тут сами во всём разберутся. Взрослые уже.

Я колеблюсь, но соглашаюсь. Поздно уже. День насыщенный. Но он не заканчивается. Первое, что бросается в глаза, когда мы возвращаемся, – злосчастный календарь с оранжевыми цифрами. И по задумчиво-сосредоточенному взгляду Ильи я понимаю: история не забыта, не вычеркнута. И кое-кто жаждет узнать, что это за календарь, и почему я каждый день нашей совместной жизни обвожу ярким маркером.

Илья

– Может, ты всё же поделишься тайной оранжевых цифр? – спрашиваю, потому что чувствую: не спроста вылез этот злосчастный календарь. И прям волосы у меня дыбом встают, как у матёрого волка, потому что Варежка темнит и не хочет со мной разговаривать на эту тему.

– Веду счёт со дня зачатия нашего сына! – бабахает Варька отчаянно и пугается сама того, что брякнула. А ещё она смотрит на меня во все глаза. Думает, я начну отползать в сторону выхода? Да щаз-з-з. Разогнался.

– Может, всё же девочка? – интересуюсь деловито и сверлю взглядом оранжевые овалы. – И цвет очень даже подходит. Как раз нужный оттенок. Креативный. У Ники агентство похожее. «Розовый дракон» называется. В девичестве – слон.

Варя, не выдержав, издаёт смешок.

– Да кто получится, Илюш. Пусть и девочка.

– Но на самом деле, ты врёшь. Это знаешь на что больше похоже?

– И на что же? – бормочет она, пялясь на календарь. Будь её воля – испепелила бы, я уверен.

– Обычно так вычёркивают дни до какого-то важного события. Ждут не дождутся. До отпуска, например. Только крестами перечёркивают. День прожит – и забыт. А впереди ещё немного – и отдых. А тут овальчики. Как бы наоборот. Сейчас ты считаешь счастливые дни. А что потом? На потом ты не надеешься, что ли?

По тому, как она замирает, я понимаю, что попал в точку.

– Я настолько кажусь тебе ненадёжным, Варь? – сам не знаю, откуда в голосе берётся горечь. – Ты всё думаешь, гормончики у меня переиграют, я похоть собью и побегу дальше искать новые приключения?

О чём-то подобном она и думала. По лицу вижу. Варя даже не возражает. Стоит лишь, голову опустив. Ещё бы палас ногой поковыряла – и полный атас.

– Я не хочу быть секс-машиной, Варь. И тренажёром – тоже. С тобой не хочу, понимаешь? Может, я не смог всё сделать, как надо. Не получилось у меня объяснить так, чтобы ты поняла: я хочу быть с тобой не чёртовыми оранжевыми овалами на время. Я мечтаю быть с тобой навсегда. Я люблю тебя, Варь. Вот, может, там, в «Парусах», и влюбился. Сразу. Это смешно, да? Бабник Илья Драконов влюбился. Впервые, наверное. Потому что у меня ни с кем и никогда не было вот так. Ни в любви никому не признавался, ни замуж не предлагал. Но, наверное, я заслужил недоверие. И кажусь всем эдаким раздолбаем, который не знает, что такое ответственность.

– Илюш…

Она поднимает глаза и стремительно сокращает расстояние между нами. Я пячусь. Вытягиваю вперёд руки. Страшусь её прикосновения, потому что знаю: коснусь – не смогу остановиться. Но Варьке всё равно – ныряет под мои руки и прижимается ко мне. А я вдруг понимаю: я всё смогу. И удержаться – тоже. Чтобы доказать ей – горы переверну.

– Ты для меня – всё, понимаешь? – прижимаю её к груди. – Ни о чём не прошу. Просто дай мне шанс. Быть рядом. Заботиться о тебе. Любить. Делать какие-то нужные мелочи. Сидеть с тобой на кухне и разговаривать. Ездить к бабасе и Ваньку воспитывать. Молчать рядом – тоже хочу. Я знаю: это непросто – поверить. У каждого из нас свои разочарования в жизни, но хочешь верь, хочешь не верь – ты моя. Я в этом уверен. Я готов жить с тобой и без секса. Только чтобы ты поняла, что я не лгу.