– Не волнуйся, – сказала она, словно прочитав его мысли. – Она не опаснее, чем любая субмарина, в которой ты плавал. «Скиммеры», «черепахи», «барракуды» – все это смертельные ловушки. По крайней мере, большинство. Подержанные запчасти собирают с надеждой на лучшее и скрепляют разбавленным богоклеем. А эта субмарина, по крайней мере, новая, и я знаю ее слабые места.

Она зажгла маленький фонарь в передней части кабины, и мутная вода стала почти прозрачной. Песчинки кружились, поблескивая в воде. Вайн потянула за рукоятку, и что-то за спиной Харка издало протяжный механический визг. Вода медленно поднималась над «Бабочкой», пока не накрыла субмарину окончательно.

– Сначала придется нажимать на педали, пока не выйдем в открытое море, – сказала она. – Я буду управлять.

Харк застегнул ремень, сунул ноги в маленькие металлические педали с кожаными стременами. Следуя указаниям Вайн, он стал яростно крутить педали, пока та боролась с огромным деревянным колесом. Субмарина стала поворачиваться нервными, дергаными рывками. Вскоре Харк уже задыхался, а мышцы ног горели. Теперь он понимал, почему доктор Вайн не хотела управлять субмариной в одиночку.

– Ну, вот и все! – воскликнула она.

Субмарина потихоньку продвигалась вперед. Окружавшая их вода постепенно светлела. Вот тьма неожиданно расступилась, и они оказались в открытом море. Над их головами теперь была сверкающая, позолоченная солнцем поверхность футов в десять толщиной[26]. Под ними простирался зелено-золотой скалистый пейзаж, постепенно спускавшийся к еще большим глубинам.

– Хватит нажимать на педали. Теперь я сама.

Вайн бросила на колени Харка круглый кожаный шлем.

– Надевай и завяжи как можно туже. Быстрей!

Сама она уже надела такой же шлем, но оставила завязки болтаться.

Смущенный Харк натянул шлем с подкладкой из толстой ткани. Шлем доходил до бровей и полностью закрывал уши, но был слишком тугим. Харк стянул его, чтобы спросить об этом. И тут «Бабочка» завопила. Звук был оглушительным и жутко терзал уши. Как будто кто-то пытал сотню чаек на протяжении целой вечности, а потом собрал их крики в огромный стеклянный свисток. Какофония нарастала волнами, сверлила мозг, резала слух и мутила рассудок.

Харк зажмурился что было сил и снова нахлобучил шлем. Но только когда он туго завязал ремешки, подкладка заглушила ужасающие вопли. Правда, он по-прежнему ощущал, как вибрируют сиденье, педали и даже его собственные зубы.

Когда через минуту он открыл глаза, его ожидало второе потрясение. Первое, что он увидел, была Вайн, которая, яростно морщась, вертела одно колесо и одновременно сжимала под мышкой сильфон. Потом его внимание привлекло движение за бортом субмарины, и он сообразил, что выделывает «Бабочка».

Остроугольные крылья больше не были неподвижными. Наоборот, они поднимались и опускались с удивительной легкостью, при этом слегка трепетали. Движения немного напомнили Харку о скатах-орляках, усыпанных серыми точками, которых он иногда видел грациозно плавающими на пятнистом от солнца мелководье. Крылья вздымались и опадали в такт колебаниям жуткой, визгливой ноты, издаваемой двигателем Вайн.

Харк инстинктивно протянул руку и коснулся бока кабины-пузыря. К его облегчению, тот по-прежнему оставался холодным и твердым и вовсе не превратился во подрагивающее желе. Вайн улыбнулась ему и что-то прокричала, пытаясь переорать вопли двигателя. Он понадеялся, что не слишком важное.

«Бабочка» вышла в зону чистой воды и заскользила вдоль вершин подводных скал. Косяк серебристой макрели расступился и некоторое время плыл вровень с субмариной. Лодка миновала островок рифленого песка и начала легко подниматься на поверхность, паря, подобно подводной птице, над валунами, поросшими водорослями.

У Харка перехватило дыхание. Он успел побывать во многих субмаринах. Но ни одна не двигалась с такой скоростью, ни одна не плыла так, словно любила воду, знала ее и была частью подводного мира. Он мог оглядывать все вокруг, будто сам был «Бабочкой», этим изящным сверкающим хищником глубин.

На какой-то безумный момент Харк почувствовал себя счастливым. Он был благодарен за свой арест, свои обязанности в Святилище и даже за сердце бога. Он радовался всему, что привело его сюда, в это странное и прекрасное судно. Всего на один прекрасный миг он забыл обо всем остальном. Но тут судно сильно накренилось во время поворота, и Харк почувствовал, что вот-вот украсит кабину съеденным с утра завтраком. И он невольно рассмеялся.

Впереди виднелось место, где дно резко поднималось почти вровень со скалой. Он знал, что они подплывают к Гимлит-Пойнт, потому что на крутом склоне были разбросаны кирпичи разрушенного маяка. Вайн снова повернула субмарину и повела параллельно откосу, с подъемом вправо.

– Вот оно!

Харк дернул Вайн за рукав, чтобы привлечь внимание. На некотором расстоянии под ними, среди скал, виднелась длинная, зазубренная, заполненная мраком трещина. Когда «Бабочка» начала спуск, трещина, казалось, становилась все шире. Она уже не выглядела как простая щель или впадина. Скорее это была подводная пещера шириной с двадцать пять футов[27] и высотой с пятнадцать[28]. С верхнего выступа свисали водоросли, то втягиваясь внутрь, то выплывая наружу, словно пещера дышала.

При свете фонаря в передней части кабины Вайн направила субмарину в пещеру, и, когда впереди замаячила стена, субмарина начала медленно подниматься. Наконец Вайн выключила сирену. Наступившая тишина почти шокировала. Вайн стащила с головы шлем. Последовав ее примеру, Харк смог различить слабое «плюх-плюх-плюх» крошечных волн, разбивающихся о борт субмарины.

– Мы всплыли, – объявила Вайн, и при свете фонаря Харк увидел, что она улыбается.

– Как… – Харк погладил стеклянный бок «Бабочки». Вопросов было слишком много, и все они одновременно вертелись у него на языке. Он все не мог выбрать, какой задать первым. – Как вы смогли заставить субмарину сделать это?

Объяснение доктора Вайн было довольно кратким, но включало такие слова, как «умеренный», «экструдированный»[29], «состав» и «дифференциал». Вскоре Вайн поняла, что Харк окончательно запутался.

– Я нашла способ управлять различными деталями лодки, сделанными из богостекла, – пустилась она в подробности. – В зависимости от высоты ноты некоторые части богостекла становятся мягкими, а некоторые остаются твердыми, какие-то детали лодки расширяются, какие-то сжимаются. Если правильно расположить и соединить детали, можно управлять судном, изменяя звук. Конечно, все гораздо сложнее, чем звучит. Даже когда я научилась закалять богостекло, шесть лет ушло на то, чтобы сконструировать и построить «Бабочку».