Его поместили в приют и забыли о нем напрочь, как она, так и я. В это время я был занят собственными делами до такой степени, что ни на что другое времени уже не оставалось. Много позже мне пришло на ум, что там, где он родился, могли остаться записи, которые лучше было бы уничтожить, и я сделал запросы.

— Когда это было?

— Всего три года тому назад. Вот тогда я и узнал, что произошло. Томас Тингли умер в 1913 году, а его жена — годом позже. Артур женился в 1912-м, и его жена умерла при рождении ребенка в 1914-м, как и ребенок. А в 1915-м Артур официально усыновил четырехлетнего мальчика из приюта.

— Вы уверены, что это был тот самый мальчик?

— Да. Я приехал повидаться с Артуром. Он знал, что мальчик — его сводный брат. Его отец на смертном одре открыл ему все правду и поручил позаботиться о мальчике… конечно, втайне, так как в это время его жена была еще жива. Два года спустя, после того как при родах умерла и его жена и он остался бездетным, то и решился на это усыновление.

Фокс, делавший пометки, оторвался от записной книжки.

— Когда вы виделись с Артуром три года назад, у него были те записи, которые вы хотели заполучить?

— Да, но он ни в какую не желал отдать их мне. Я пытался вынудить его, предлагал большие суммы. Он был упрямым, меня не жаловал и был горько разочарован в мальчишке, который оказался осел ослом.

«Видимо, вот откуда, — подумал Фокс, — проистекала столь сильная неприязнь Артура Тингли к незамужним матерям». Он заметил:

— Поэтому вы предприняли попытки заполучить эти записи… э-э… другими методами?

— Представьте себе, нет. — Краешек рта Джада слегка дернулся. — Незачем делать меня героем мелодрамы.

Я не подхожу для этой роли. Кстати, и для убийства тоже. Мне был известен характер Артура, и я не опасался никаких поползновений с его стороны на этот счет, пока он был жив, и он снизошел ко мне и сделал уступку. Артур положил бумаги в закрытую шкатулку и запер в сейфе, завещая их мне. Нет, он не сказал, где они находятся. Я выяснил это позже.

— Когда?

— Три дня назад.

Брови Фокса поползли вверх.

— Три дня?

— Да. В понедельник утром Филип зашел ко мне в офис. Я не видел его с тех пор, как ему исполнился месяц, но он удостоверил свою личность, и с ним были копии тех записей. Он потребовал миллион долларов в качестве пожертвования для какой-то дурацкой организации, которую назвал «ВУМОН», и все уже просчитал заранее: деньги не должны быть уплачены лично ему, во избежание подоходного налога… Шантажист, уклоняющийся от уплаты подоходного налога!

— В чем была зацепка для шантажа? Угроза публичной огласки?

— О, нет! Он мерзавец, но не дурак. Он сказал, что пришел ко мне только потому, что его приемный отец лишил его всего, кроме имени, и, по сути дела, вычеркнул из завещания, а ему нужны деньги на эту самую «ВУМОН». Артур оказался дураком до такой степени, что дал ему прочесть завещание, и отписанная мне закрытая шкатулка заставила молодчика навострить уши.

Он выкрал шкатулку из сейфа, взломал ее, а бумаги тут как тут. Его угроза заключалась не в том, чтобы предать их огласке, а в том, чтобы подать в суд на сестру и на меня и потребовать возмещения ущерба за то, что мы бросили его в младенческом возрасте. Как говорят, хрен не слаще редьки… И было еще что-то, чего мы не могли допустить, чтобы произошло, ни при каких обстоятельствах, и ему это было известно.

Фокс кивнул, правда, без особой симпатии.

— Но все же почему вы решили ему не платить?

— Потому что это ни в какие ворота не лезет. Вы могли бы вот так, за здорово живешь, черкануть чек трепачу на миллион долларов?

— Я — нет, но вы бы могли.

— Нет, не мог. Более того, мне нужна гарантия, что этим вымогательствам придет конец. По этой причине я должен быть уверен, что получаю подлинные записи.

Артур был единственным человеком, который мог бы это сделать, но он не пожелал увидеться со мной в понедельник. Когда я намекнул ему по телефону — настолько прозрачно, насколько мог, — что мне от него нужно, то он вбил себе в голову, что для меня это только предлог, чтобы добраться до него и попытаться склонить продать мне свой бизнес, поэтому с упрямством осла он наотрез отказался встретиться. Я на день отвязался от Фила, вручив ему десять тысяч долларов. На следующий день Артур сообщил мне по телефону, что шкатулка выкрадена у него из сейфа, но даже и тогда он не пожелал посетить мой офис или встретиться где-нибудь в нейтральном месте, поэтому мне пришлось отправиться к нему.

Фокс кивнул:

— Во вторник утром. Под именем Брауна. Я видел вас.

— Знаю, что видели. Что же касается постигшей меня неудачи… — Джад слегка нахмурился, явно досадуя на себя, что не смог переломить в свою пользу развитие событий… — Я пришел к нему в офис и рассказал о требовании Фила и его угрозе. Он пришел в ярость. Его намерения были глупыми и даже опасными из-за недопонимания характера Фила. Он думал, что на Фила можно нагнать страху, тогда как я знал, что это бесполезно, но переубедить Артура было невозможно — он уперся на своем, как баран. Порешили на том, что он поговорит с Филом вечером в пять часов, и мы все трое встретимся в офисе Артура на следующее утро в среду. Мне оставалось только согласиться…

— Нет, это не пройдет. — Фокс замотал головой. — Не сходится. Не пытайтесь увести меня в сторону!

— А я и не пытаюсь. Я рассказываю вам вынужденно…

— Заведомую ложь, мистер Джад! — закончил за него Фокс. — Это без пользы! Вы все должны были встретиться в офисе Тингли во вторник вечером, а не в среду утром. И вы отправились туда. Сожалею, конечно, что та дверца, которую вы изо всех сил пытаетесь держать на замке, и есть единственная, через которую я должен проникнуть, чтобы найти убийцу, но это так, и вам придется ее открыть. Так что не тяните времени. Правда, я выколачиваю из вас показания под угрозой передать вас инспектору Дэймону, но правда и то, что этот инспектор висит и надо мной как дамоклов меч, и…

В дверь постучали. Оба оглянулись в направлении стука, и Джад произнес: «Войдите». Дверь открылась, и на пороге возник человек в ливрее.

Джад огрызнулся:

— Что там еще?

— Джентльмен, сэр!.. — Слуга приблизился, держа в руке поднос для визитных карточек.

— Я занят. Меня нет. Ни для кого!

— Да, сэр. Но он настаивает…

— Кто это?.. Ладно, давайте визитку.

Поднос поставили перед ним, и Джад, взглянув на карточку, нахмурился. Его глаза сузились, словно буравя визитку, а затем впились в Фокса, когда он протянул ее детективу. Фокс взял визитку и увидел, что на ней написано:

«ДЖОЗЕФ ДЭЙМОН

Инспектор Управление полиции Нью-Йорка».

Фокс прочитал в прищуренных глазах, устремленных на него, зловещее выражение, в котором подозрение смешалось с обвинением, и ответил: