– Ну и гад же ты, Глеб Петрович! Если со мной когда-нибудь случится инфаркт или инсульт, в этом виноват будешь ты.

– Не я, а вы сами, – с улыбкой отвечал Глеб. – Мне-то вы рассказывали, что бросили курить, а сами потихоньку уже выкурили одну сигарету.

– Глеб, если ты уж испортил мне отдых, то я хотя бы должен знать ради чего. Подмога потребовалась?

– Я могу все сделать и сам, но тогда мне придется еще раз нарушить закон.

– Лучше не надо.

– Мне нужно выяснить, кто таков на самом деле один человек. Он назвался Ренатом Ахмедшиным, выдает себя за владельца юридической фирмы, – и Глеб вкратце пересказал все то, что ему было известно о Ренате Ахмедшине.

– Это дело затянется не на один день, – вздохнул Потапчук. – Вот если бы к описанию, данному Гореловым, добавить фотографию…

– Я могу подсказать вам алгоритм действий.

– Слушаю, – оживился генерал.

– В офисе, где он арендовал кабинеты, установлены камеры слежения, в комнатке охранника стоят видеомагнитофоны: владельцы офиса играют в крутизну и солидность. Наверняка сохранилась хоть одна кассета с тех времен, когда в здание заходил Ренат Ахмедшин. Найдите благовидный предлог изъять видеокассеты. Так вы получите его портрет. Уверен, за ним много чего числится по вашему ведомству.

– Глеб Петрович, ты всегда предлагаешь простое и гениальное решение, – восхитился Потапчук. – Вот бы мне с пяток таких помощников, я бы горы свернул.

– Такие помощники, как я, дорого бы обошлись управлению. Сколько времени может понадобиться на идентификацию?

– Если мы получим качественные изображения, к вечеру ты все узнаешь.

– Жду вас на служебной квартире. И не успел Потапчук опомниться, как Глеб исчез. Просто отошел в сторону и растворился в парке. Федор Филиппович даже подумал, что встреча с Сиверовым ему померещилась.

Когда Потапчук появился вечером у Глеба, то выглядел не очень довольным.

– Портрет мы получили, но наши компьютеры его не узнают. Нет такого человека в базе данных.

* * *

Комов не смог поехать на похороны своего учителя академика Смоленского, слишком много работы было в институте, да и погода стояла нелетная. Доктор наук Комов не прикасался к компакт-диску, он так и стоял в шкафу, пылился. А вот после смерти академика, после того, как Комов увидел репортаж по телевидению, он достал компакт-диск, долго держал его в руках, не решаясь просмотреть. Любопытство победило. Содержимое его удивило, и только после нескольких часов сидения на компьютере профессор Комов понял, что в его руках лишь часть научного труда, остроумно зашифрованная старым академиком. Он догадался, что научный труд разделен на несколько частей, и в его руках лишь часть, возможно третья или четвертая, и, не имея остальных частей, восстановить целое он не сможет.

«Интересно, – подумал Комов, – у кого же хранятся остальные части?»

Он спрятал диск в шкаф и, озадаченный, долго не мог заснуть, припоминая совместную работу с академиком Смоленским, встречи, разговоры, споры. В деталях восстановил в памяти последнюю встречу. Теперь она уже не казалась доктору Комову такой безумной, как полтора года назад.

* * *

Как и большинство людей его круга, посвятивших себя служению науке, доктор наук Комов в жизни разнообразия не любил. Ему нравилось, когда день предыдущий похож на день следующий, а день будущий будет таким же, как день сегодняшний. Да, перемен Комов панически боялся. Завтраки, ужины, обеды – все это было таким же, как вчера.

Андрей Борисович не обратил внимания, что именно жена поставила на стол, быстро позавтракал, повязал галстук. Взглянул на себя в зеркале. Выглядел он уставшим.

– Андрей, – услышал он за спиной голос супруги, – когда ты, в конце концов, освободишься хотя бы на несколько недель?

Андрей Борисович обернулся:

– Голубушка, о чем это ты?

– Все о том же. Ты раздражителен, замучен, тебе надо отдыхать.

– Отдыхать? – вскинул брови Андрей Борисович Комов.

– Да, элементарно отдыхать. Съездим куда-нибудь в дом отдыха, а? Походим по лесу, сил наберемся.

– У меня нет времени, – резко и раздраженно оборвал жену Андрей Борисович. – Если хочешь, съезди с кем-нибудь, а я сейчас не могу. Я запланировал до лета закончить монографию. Ты же видишь, я постоянно занят, а работа движется отвратительно медленно. Куда-то дергают, дергают, нет времени сосредоточиться.

Андрей Борисович оделся, затем подошел к жене, обнял ее за плечи.

– Ты извини меня, как только закончу книгу, обязательно поедем куда-нибудь отдыхать, может быть за границу.

Жена кивнула, погладила мужа по плечу и подала портфель.

– Когда ждать?

Андрей Борисович улыбнулся:

– Не знаю, как получится.

– Иногда мне кажется, что я жена военного, а не известного ученого.

– Ты уж меня прости, работа. У тебя какие планы?

– Пойду на рынок, затем к портнихе. У меня планов хватает. Да и к дочке надо заглянуть, внук-то у нас один, надо и его проведать.

– Передай всем привет, – с этими словами Комов покинул квартиру. На лифте он спустился вниз, сел в «Жигули» шестой модели и отправился в институт.

В дальнем углу двора стоял серый «Форд Скорпио» с вмятиной на левой двери. В машине сидели двое мужчин и курили. Руки у обоих были густо покрыты татуировками.

– Вышел, – сказал один.

– Уехал, – сказал второй и посмотрел на часы. – Ни хрена я, Витек, в этом не понимаю, и кажется мне, базар гнилой у нас был с кавказцем.

Нанятые ограбить квартиру Комова бандиты не знали, кто такие Ренат Ахмедшин и Тимур, специально прилетевшие в Новосибирск на один день. Откуда им было знать, какую роль отвели им в международном споре спецслужб и террористов!

– Базар-то, может, и гнилой, а вот бабки настоящие. Я сотку уже занес в сдачку.

– И что?

– Ушла как милая. Повертели ее там так и сяк, как бабу на кровати, посветили на нее, через стеклышко глянули и поменяли на наши российские. Вот так-то. А ты говоришь, базар гнилой. Дай еще сигарету испорчу.

Николай, сидевший за рулем, подал пачку. Витек закурил, поправил лыжную шапку на голове, поскреб небритую щеку, раскурил сигарету и выпустил дым в грязную обивку потолка машины.

Через четверть часа из подъезда вышла и жена Комова. Она была в сером пальто, на плечах – коричневый шарф, на голове – берет. Женщина поздоровалась с двумя немолодыми соседками и, пройдя через двор, направилась в сторону рынка.

– Пора, – сказал Витек, надвигая лыжную шапку на лоб. Его приятель ничего на это не ответил, лишь взял с заднего сиденья сумку, в которой глухо брякнул металл.