– Надо закругляться. У тебя нет выбора: или помогаешь нам, в результате мы наносим сокрушительный удар по вражеской разведке, или тебя посадим по вышеназванному обвинению до завершения операции. Суд будет в военном трибунале и, конечно, закрытым. Будешь сидеть в Крепости39, в одиночке. И запомни, малейшая утечка информации, и тебе действительно конец. Ты живым не выйдешь.

Я зло усмехнулся:

– Вы не учитываете форс-мажорные ситуации…

Полковник встал, вытащил из пачки новую сигарету. После начал шарить по карманам, видимо, ища спички, хотя они были перед ним на столе. Расулов быстро чиркнул зажигалкой и помог прикурить. Сделав пару затяжек, Мусаев подошел ко мне. В его запавших глазах я на этот раз почувствовал не стальную волю, а безграничную усталость.

– Сынок, помоги нам!..

– Товарищ полковник… – начал было Адылов, но тот махнул рукой.

– Отставить!.. В случае его отказа альтернативы не будет!

– Как?! Из-за этого засранца вы свернете операцию? – Расулов был обескуражен.

– Этот “засранец”, если вы со своими тугими мозгами до сих пор не поняли – ключ ко всей операции. Без него она теряет смысл. У нас просто нет времени на другое…

Противник далеко не дурак. И я не буду рисковать людьми, если даже чуточку буду сомневаться в этом человеке, – он ткнул пальцем в мою сторону, – поэтому я и был против ваших топорных методов воздействия, Расулов. Вот результат…

– И вы хотите вот так просто отпустить его?

– А что мне с ним делать, солить что ли! – вышел из себя полковник. – Или вы всерьез полагаете, что я засажу безвинного человека, да еще и с определенными заслугами в тюрьму?

– Товарищ полковник…

Но тот нетерпеливо перебил:

– Он уже отказал, не будем наивны. Если уже здесь думает о бегстве, как можно ему верить?.. Сворачивайте все дальнейшие разработки. Немедленно подготовьте план новой операции по ускоренному задержанию лиц, уличенных в сотрудничестве с противником в гг. Баку, Сумгаит, Гянджа, а также Тертер и в прочих приграничных с противником территориях, в частности среди личного состава в/ч № ХХХ. Задержание проведем своими силами, чтобы исключить утечку информации. Расулов, подберите людей, мобилизуйте откуда хотите, но чтоб никаких солдат, только офицеры. С соответствующими службами свяжемся после. Фактов, чтобы засадить этих подонков, у нас достаточно. Будем раскручивать…

– А его?

– На неделю в одиночку. Обеспечьте всем необходимым, чтобы неволя не так мрачно отразилась на его психике. Извиняться не будем. Идет война, он не девочка…

Они уже были уверены в моем отказе, полковник начал торопливо собирать бумаги на столе. А Расулов, даже не посмотрев на меня, направился к выходу, вероятно, для вызова караула. Адылов отрешенно смотрел в окно, как абсолютно посторонний человек в этой кутерьме.

И тут черт дернул меня за язык…

В последствии я часто думал об этом. Интересно, как сложилась бы моя судьба при ином раскладе? То, что ответил за меня рок – я в этом уверен. Потому что, когда все мое существо, сознание, здравый смысл отвергали это чудовищное предложение, язык взял да выпалил:

– Согласен…

Расулов застыл у дверей. Полковник также на миг замер, после по инерции продолжал собирать бумаги. Далее сел и устало посмотрел на меня:

– Сынок, хорошенько подумай. Пока не запущена машина, у тебя есть выбор…

– …

Адылов рассмеялся.

– Я знал, что все этим закончится. В этом парне однозначно есть крепость.

– Время покажет… – процедил сквозь зубы Расулов. – А почему ты вдруг согласился? Испугался блох, что ли?

– Почувствовал выбор, – я с трудом проговорил. – До этого, если не ошибаюсь, его не было. Тебе не понять.

– Сынок… – легкая дрожь в голосе выдавала волнение Мусаева. – Ты точно справишься?

Я вздохнул:

– Не знаю… Слушайте, я устал. Хочу отдохнуть.

– Сожалею, но для отдыха времени нет, – выпрямился полковник. – Адылов, налейте ему чай, накормите, но так, чтобы снаружи не догадались. Действуйте по прежней установке. Расулов, периодически орите, у вас это получается…

После взял меня под локоть:

– Надо вернуться в камеру, сынок, сам понимаешь. Ребята проинструктируют, как себя вести. Отдых мы тебе предоставим позже, пока терпи…

Он крепко пожал мою руку и вышел из комнаты.

– Подонок! Ублюдок! Мерзавец! Убью, гад!

Скрипя зубами, тотчас наорал на меня Расулов, как бы входя в прежнюю роль. Но, как мне показалось, чувства его были идентичны ругательствам. Я устало свалился на стул…

Длинный также устало вздохнул и отрешенно уставился на пустующие рюмки. Кажется, чувство времени и пространства у него стерлись, и он заново переживал когда-то прожитое. Мы тоже очнулись от гипнотического воздействия рассказчика.

– Бррр… – замотал головой Бакинец. – Навеки запомню этот день. Ощущение – будто круглые сутки прокручивал крутые триллеры.

– Идентично, – неожиданно согласился Прилизанный. – Ваш триллер также был не плох, как и у остальных. Но наиболее интересный рассказ получился у этого товарища, – кивнул он на Длинного и предложил, – продолжайте, голубчик, только покомпактнее.

– Поймите, без некоторых подробностей я не смогу доходчиво изложить эту историю. Как вы поняли, речь идет о достаточно интересной операции, разработанной нашими военными разведчиками против хорошо организованной и разветвленной сети спецслужб противника в стране и за пределами. И волею судьбы мне была уготована не последняя роль в этих событиях, которые, в общем-то, не афишировались широкой общественности по понятным причинам.

– А почему вы сейчас решили об этом рассказать? – полюбопытствовала Гюлечка.

– Срок секретности давно истек. Кроме того, кое-какие фамилии и названия местности мною, естественно, изменены. Некоторых свидетелей и участников этих событий Всевышний призвал на свой суд для дачи показаний, а остальным, спустя 20 с лишним лет, думаю, все уже по барабану.

– Не отвлекайте его, милочка, – на удивление мягко попросил Прилизанный…

Покормив, проинструктировав, “разукрасив” физиономию, меня отправили, вернее, втолкнули в прежнюю обитель, – продолжил Длинный. – Исламист, а звали его Хаджимуратом, меня встретил радостно, как старого товарища. Помог как мог облегчить “физические страдания”, по ходу нелицеприятно пройдясь по нашим правоохранительным органам.

– Сатанинское отребье! С рождения им приготовлено место в аду, – заворчал он, помогая мне устроиться на уложенные одно на другое старых одеялах, воняющих сыростью. – Брат, тебе молиться надо. Начни совершать намаз. Поверь, ты откроешь для себя невиданные доселе врата духовной силы и надежды. Аллах не оставит тебя в беде… – при упоминании имени Господа он бесцеремонно уронил мою голову, до того так заботливо поддерживаемую, на бетонный пол, и усердно произнес соответствующую молитву, периодически проводя руками по пышной бороде.

Я чувствовал себя разбитым. Кое-как устроившись на неуютном ложе, краешком глаз посмотрел в противоположный угол. Среднего роста,