Я повернулся и посмотрел ему в глаза, а затем задал вопрос, который должен был задать:

– Насколько велико превосходство врага?

– Настолько, что об этом даже не стоит думать, – немедленно ответил он.

Беззаботность в его тоне снова меня разозлила.

– Тогда какого черта ты сюда меня привез? Чтобы быстро повидаться с сыном, пока мы оба не погибли? – Я указал на шаттл. – Если мы обречены, скажи мне прямо сейчас. Лучше я полечу на этой штуке домой и умру вместе с матерью. Ты хоть понимаешь, что она сейчас совсем одна?

У отца был такой вид, словно я только что воткнул нож ему в живот. Я почувствовал укол вины, но к ней примешивалось какое-то извращенное удовлетворение. Мне было приятно, что я его обидел, – это была расплата за то, что принятые им решения искалечили мою жизнь.

Когда отец наконец заговорил, голос его звучал жестко.

– Я не «привез» тебя сюда, лейтенант. Ты добровольно поступил на военную службу в Оборонительный Альянс Земли. Ты не сможешь убежать домой просто потому, что тебе страшно. Поверь мне.

– Мне не страшно, – соврал я, не моргнув глазом.

– Если тебе не страшно, значит, ты идиот. Но я знаю, что это не так. – Он посмотрел мне в глаза. – Зак, я провел на этой войне половину своей жизни, и я в ужасе. Ты даже не представляешь, как долго я боялся этого дня, и вот он настал.

– Это меня не обнадеживает.

– Я понимаю, каким безнадежным выглядит наше положение, особенно если учесть, что вам рассказали. Но поверь мне, сынок, ты еще многого не знаешь о ситуации и о нашем противнике.

Он оглянулся через плечо, посмотрел на большую камеру слежения, установленную над ближайшим выходом, – она медленно водила объективом из стороны в сторону. Затем он повернулся ко мне, и мне показалось, что я впервые увидел в глазах отца то, что сильно меня встревожило. Намек на безумие, которое я боялся унаследовать.

– Мы не можем говорить здесь и сейчас, – шепнул он мне. – Но дела совсем не безнадежны, Зак, клянусь. Вот почему я рад, что ты здесь. Ты поможешь мне кое-что сделать.

– Что сделать? – спросил я, поборов сомнения.

– Спасти планету, сынок. Ты готов к этому?

Я выпрямился и впервые заметил, что мы с ним теперь одного роста.

– Да, генерал. Однозначно.

– Я надеялся, что ты так скажешь. – Отец похлопал меня по спине. – Следуй за мной.

Он выбежал из ангара.

Я еще раз украдкой оглянулся на сияющие истребители, а затем помчался за отцом – хотя до сих пор не знал, куда именно он меня ведет.

Пока генерал Лайтман вел меня по полутемным коридорам лунной базы «Альфа», я время от времени прикусывал щеку изнутри – каждая вспышка боли доказывала, что я не сплю, что все это происходит на самом деле.

Кружным путем мы двигались к оперативному отделу, и я дивился тому, какой удивительно знакомой кажется мне база, и тому, как идеально ее версия в «Армаде» соответствовала оригиналу.

Когда я сказал отцу, что определенные элементы были позаимствованы с базы «Клавий» из фильма «2001: Космическая одиссея», он радостно подтвердил, что так оно и есть.

– Группа инженеров, которая работала над проектом, так торопилась, что ей пришлось заимствовать из других проектов, – объяснил он, указывая на коридоры. – Много идей взято у Сида Мида и Ральфа Маккуорри. – Он ухмыльнулся. – А коридоры на уровне техслужб, похоже, украдены прямо со съемочной площадки «Чужих». Погоди, ты их еще увидишь.

И я сразу начал замечать элементы «воровства» из научно-фантастических произведений. Все вокруг было изящным, эргономичным, дизайн был ретрофутуристичным, и часто форма главенствовала над функциональностью. На стенах висели постеры старых рок-групп и фильмов, однако я был почти уверен, что их развесили обитатели базы – и они же, скорее всего, написали красной краской на одной из стен фразу: «Торт – это ложь».

Мы прошли по коридору, на стенах которого висели десятки фотографий мужчин и женщин в форме пилотов ОАЗ. Судя по прическам, снимки были сделаны в течение не менее четырех десятилетий. Под каждой фотографией – небольшая табличка с именем офицера, двумя датами и «сроком службы в Оборонительном Альянсе Земли». Под этими данными была надпись: «Пожертвовал(а) всем, чтобы защитить всех».

– Эти люди служили здесь? – спросил я.

Отец кивнул:

– И умерли тоже здесь. Это офицеры, погибшие при исполнении служебного долга.

– Но ведь они – операторы беспилотников? Как они все умерли?

– Во время атак противника на эту базу. – И, не успел я задать следующий вопрос, он добавил: – Я все объясню на брифинге.

Когда мы дошли до конца коридора, отец завел меня в турболифт, который всего за несколько секунд отвез нас вниз, в оперативный отдел, находившийся на глубине более мили. Затем мы прошли через огромные, похожие на пещеры залы, в которых располагались генераторы холодного термоядерного синтеза, системы жизнеобеспечения, наноассемблеры и огромный блок искажения гравитации.

– Я не знаю, как все это работает, – признался отец. – И даже как этой техникой управлять. Но мне это и не нужно, потому что все системы на базе полностью автоматизированы. А техобслуживанием занимаются беспилотники, которыми управляют люди с Земли.

Когда мы проходили мимо застекленной стены медотсека, я увидел, что там тоже работают только беспилотники. Роль доктора играл специально оснащенный БТГПБ с парой рук, благодаря которым хирург на Земле мог оперировать пациентов.

– Несколько лет назад с помощью такого медробота один доктор из Лондона удалил мне аппендикс, – сказал отец. – Никаких осложнений.

На том же этаже располагались жилые помещения – пятьдесят модульных комнат, каждая из которых была рассчитана на двух человек.

– В данный момент заняты только три комнаты, поэтому каждому из вас достанется личное жилье. – Он указал на дверь с номером «А7». – Это твоя комната. Дверь закодирована твоими биометрическими данными, а рюкзак уже должен лежать внутри.

Я посмотрел на таймер своего кванткома.

– Зачем вообще мне она? – спросил я. – Авангард прибывает всего через несколько часов – вряд ли за это время я захочу немного вздремнуть.

– Нет. – Отец улыбнулся. – Но, возможно, тебе захочется побыть одному – когда у тебя будет возможность позвонить матери.

Я уставился на него.

– А ты ей звонить собираешься? – спросил я.

Он покачал головой:

– Это не очень хорошая мысль. Вряд ли она захочет говорить со мной, как только узнает, что я жив… и бросил вас обоих.

– Ну конечно, захочет! Она будет так рада узнать, что ты жив! – сказал я и, не подумав, добавил: – Как и я.

Он внимательно посмотрел на меня.