Я откинулась назад и оперлась ладонями на землю позади себя, считая удары камушка о гладь воды. Всего три. Маловато. Рука непроизвольно потянулась в поисках голыша.

— Они у меня замечательные, — с нежностью и скрытой гордостью сказала я и тоже запустила найденным снарядом. Раздался плеск.

Амелия проследила полет моего камушка и одобрительно заметила:

— Пять раз. Неплохо.

— Благодарю, — чопорно откликнулась я и вернулась к теме разговора. — Ректор обещал написать твоему отцу о… нашей вылазке с Грифлендом.

Амелия вновь принялась шарить рукой возле себя, ища камни. Поймав мой взгляд, она поясняла:

— Требую реванша.

Я подождала, пока новый голыш не разрежет тишину жаркого дня всплеском воды.

— Четыре. Ты делаешь успехи.

— Спасибо, — Амелия отмахнулась от кружащей возле ее головы стрекозы, и посерьезнела. — Отец будет недоволен. Будь к этому готова.

— Думаешь, это чем-то мне грозит? — лениво спросила я. В самом деле, у меня тут смерть маячит на горизонте, а Амелия предлагает остерегаться своего отца.

— Отец любит тебя, то есть, — она тряхнула головой, — меня, конечно.

— Конечно, — поспешно согласилась я. Мне самой уже хотелось величать нас просто «мы», лишь бы избежать этих мук раздумий, когда речь заходила о родных Амелии.

Так и работает обмен душами?

— В общем, — продолжила Амелия после паузы, — несмотря на любовь, а может быть, из-за нее, он иногда бывает слишком резок. Вполне возможно, что он потребует, чтобы ты покинула академию. Или вышла замуж, — подумав, добавила она и, наклонившись к коленям, принялась закатывать джинсы.

— Замуж? — я удивленно моргнула. Только этого мне и не хватало! — И за кого?

— За Джеймса Грифленда, раз это из-за него твоя репутация может пострадать. К слову, его семья нравится отцу.

— Вот пусть сам на ней и женится, — буркнула я, проигнорировав смешок Амелии. — Хоть на всей родне Грифленда разом!

— Я предупредила, — Амелия чуть передернула плечами. — Отец давно мечтает выдать меня замуж. А тут такой удобный случай…

— О поездке в клуб никто не знает!

— Пока что, — рассудительно заметила она. — К тому же, наше имя появилось в газетах. Это не очень хорошо для благородной леди.

Я была так зла, что не заметила оговорку. Действительно, имя в газете было мое в той же степени, что и Амелии.

— Я никогда не выйду замуж по принуждению, — отрезала я. — Тоже мне нашли героиню дамского романа!

Амелия искоса посмотрела на меня, дернула уголками губ и вынужденно согласилась:

— Да, к алтарю тебя придется тащить связанной. К слову, — она вновь переключилась на россыпь голышей у своих ног, — твои родители уже несколько раз намекали, что хотят внуков.

— Я всегда говорю, что внуки — это не миксер. Их нельзя заказать ко Дню рождения или на Новый год.

— Пожалуй, — согласилась Амелия и снова запустила камень в пруд. В этот раз он сразу ушел ко дну, не сделав ни одного шлепка. — Черт!

— Хмарь! — поддержала я и, помолчав, спросила: — Ты по-прежнему не видишь будущего?

Амелия покачала головой.

— Картинка стала четче, но не более. Мне кажется, что все случится на балу, посвященном столетию окончания войны.

— И когда он у нас?

Она покосилась на меня с легким удивлением.

— Через неделю. Ты что, еще не заказала платье?

— Прости, я была занята более важными делами, — не без иронии ответила я.

— Обязательно займись этим, — в волнении посоветовала Амелия. — Иначе швея не успеет сшить достойный наряд. Такой позор не скоро забудется! — закончила она. Ее рука нервно дернулась, когда она пустила в полет новый камешек.

Все-таки леди есть леди. Даже на пороге смерти она думает о том, какое платье надеть. Впрочем, это как раз я должна скоро умереть, а Амелии ничего не грозит.

Эта мысль надолго испортила настроение, и разговор постепенно сошел на нет. Я запомнила несколько коротких предсказаний, озвученных для меня Амелией. Они могли пригодиться на ближайших лекциях. Затем мы какое-то время молча смотрели на пруд, изредка бросая в него голыши. Медленно опускались сумерки, глаза начали закрываться. Я зевнула.

— Кажется, я сейчас усну.

— Верно, — кивнула Амелия. — Твой сон становится крепче, тебя утягивает в другое место.

— Значит, прощаемся?

— До завтра, Лия.

— До завтра… Погоди минутку, — я вспомнила, о чем хотела спросить в самом начале. — Почему мы поменялись одеждой?

Веки с каждой секундой становились все тяжелее, мозг заполнял туман, и мне стоило большого труда сосредоточиться на ответе Амелии. Слова, пролетев по воздуху, растворились в нем шепотом ветра:

— Каждая из нас становится частью нового мира.

Что это значит? Я смогу потом вернуться домой?

Я не успела спросить об этом. Темнота обволокла разум, и я рухнула в ее объятия. Все тревоги отступили, убаюканные тишиной и тенями — отголосками мыслей. В коконе из воспоминаний о событиях этого дня гулким эхом снова и снова звучали слова Блэка: «Все зависит от способа убийства…»

* * *

«Амелия, чера я получил письмо от лорда Саймона и вынужден тебе сказать, что крайне разочарован твоим поведением. Оно отдает безрассудством. Я всегда считал, что работа преподавателем в академии привьет тебе излишнюю самонадеянность. Кажется, ты почувствовала свободу и позабыла о своей обязанности держать доброе имя семейства Бартон незапятнанным. Мне придется принять меры. Я не допущу, чтобы моя дочь оказалась скомпрометирована.

P.S. Если все случившееся — результат твоего плана, целью которого является младший Грифленд, позволь тебя поздравить. Ты на верном пути.

P.P.S. Мне нравится твой выбор. Я давно хотел породниться с этим достойным семейством.

Твой отец, граф Бартон».

Я молча смяла исписанный размашистым почерком лист бумаги с сургучной печатью на нем и кинула в камин. Письмо принес гриф, разбудив меня с утра пораньше стуком в окно. Признаться, я изрядно струсила, пытаясь в темноте раннего осеннего утра разобрать, кто ломится ко мне в спальню. Да и неоперённая птичья голова, белеющая в утренней мгле за окном, могла напугать до икоты. Особенно если эта голова пытается проломить стекло, долбя по нему клювом так сильно, что я, на месте ректора, сразу бы выписала чек за вандализм и порчу имущества.

Мне пришлось распахнуть окно. Букля сразу насторожилась и подобралась, грозно смотря на незваного гостя. Тот же, проигнорировав ее, уселся на изголовье кровати и протянул мне лапу с привязанным к ней письмом. Как только я освободила его от этой ноши, гриф устремился к окну. Его крупное тело с темно-коричневым оперением двигалось быстро и почти бесшумно. Большой клюв выглядел опасно, но тощая шея и неоперённая, как у цыпленка, голова портили первое впечатление. Страха птица не вызывала, только любопытство. В отличие от ее владельца.