Догадываюсь, что в этом списке есть фехтование.

Она кивнула.

— И скотч?

Еще один кивок.

— Что еще?

«Поцелуи».

— Игра в карты.

— О Боже! И?..

— Курение сигары.

Он фыркнул.

— Пожалуй, это будет трудновато. Даже я не позволил бы вам курить сигару. А мои моральные принципы весьма гибки.

Его слова, произнесенные таким надменно-снисходительным тоном, разозлили Калли.

— Вообще-то, милорд, я уже вычеркнула этот пункт из моего списка, поскольку выполнила его.

— Каким образом? Кто же дал вам сигару?

— Бенедикт.

— Какая безответственность! — Ралстон едва не закричал от изумления. — Я ему голову оторву.

— Именно это он сказал о вас, когда узнал про скотч.

Ралстон хохотнул.

— Да, могу себе представить. Так, значит, он знает о вашем нелепом списке?

— Вообще-то нет. Знает только моя горничная. — Калли сделала паузу. — И теперь вы.

— Интересно, что скажет ваш брат, когда узнает, что вас ранили в фехтовальном клубе?

Этот вопрос, произнесенный совершенно невозмутимым тоном, заставил Калли бросить на Ралстона быстрый взгляд.

— Вы этого не сделаете! — воскликнула она потрясенно.

— Ну, я не знаю, — ответил он, поднимая с пола перчатки и передавая их Калли.

Она взяла перчатки и принялась в волнении теребить их в руках.

— Вы не можете так поступить!

— Отчего же?

— Подумайте о том... — Она в раздумье замолчала. — Подумайте о том, как это будет характеризовать вас!

Он улыбнулся и стал натягивать свои перчатки.

— Это лишний раз подтвердит, что я безответственный повеса и человек, не отягощенный моральными принципами. Думаю, мы уже установили, насколько это соответствует истине.

Он произнес эту фразу тоном, лишь подчеркивающим ее правоту, и у Калли загорелись уши, когда она вспомнила, что всего несколько дней назад именно эти слова она в гневе бросила ему в театре.

Ралстон продолжал гнуть свое:

— Не говоря уж о том, что еще предстоит выйти из клуба так, чтобы вас не узнали другие джентльмены, которые будут рады поведать вашему брату — и много кому еще — о столь опрометчивом поведении леди Кальпурнии Аллендейл. Вы могли бы оказаться здесь в более спокойное время, императрица, но сейчас уже почти шесть часов вечера и в коридорах, должно быть, полно джентльменов, которые хотят размяться перед возвращением домой или вечерними развлечениями.

Этого Калли не учла. Она была так сосредоточена на своем стремлении попасть в фехтовальный клуб, что совсем не подумала о том, что выйти из него будет тоже совсем не просто. Теперь, когда Ралстон упомянул о возможном наплыве посетителей, она услышала взрывы мужского смеха и обрывки громких разговоров других членов клуба, которые проходили мимо зала. Она вновь покраснела при мысли о том, что кто-то из этих джентльменов запросто мог войти несколько минут назад и застать их за чрезвычайно неподобающим занятием.

— Конечно, я никому не скажу ни слова, — начал он, прервав ее размышления, — и помогу вам выбраться из того трудного положения, в котором вы сейчас оказались. Но за определенную плату.

Она сдвинула брови и настороженно посмотрела на него.

— За какую плату?

Ралстон поднял фехтовальную маску и протянул ее Калли.

— Я спасу вашу репутацию сегодня, если вы, продолжая реализовывать ваш список, позволите мне оставить за собой роль телохранителя.

От удивления челюсть у Калли слегка отвисла.

— Ага, — добродушно произнес он. — Вижу, вы меня поняли. Да. Если я узнаю, что вы реализовали еще один пункт вашего списка без моего сопровождения, я все расскажу вашему брату.

Несколько секунд Калли молчала, все внутри у нее кипело.

— Это шантаж.

— Отвратительное слово. Но если вам хочется назвать это так, будь по-вашему. Уверяю вас, так будет лучше. Вам, несомненно, нужен наставник, и во имя блага обоих наших семейств я предлагаю свои услуги.

— Вы не можете...

— Оказывается, могу, — невозмутимо парировал он. — А теперь вы можете надеть свою маску и позволить мне вывести вас из клуба. А впрочем, можете рискнуть сделать это самостоятельно. Что вы выбираете?

Калли долго смотрела ему в глаза. Ей так хотелось оставить этого самодовольного маркиза и самой найти выход из возникшего тупика, но она понимала, что его предложение — это самый быстрый и самый легкий способ выбраться из клуба.

Калли надела фехтовальную маску и, не торопясь, тщательно заправила под нее волосы, так чтобы не видно было ни одной прядки, а закончив, сказала:

— Похоже, у меня нет выбора. — Из-за густой проволочной сетки голос ее звучал глухо.

Ралстон порочно улыбнулся, и по ее телу опять пробежала волна возбуждения.

— Превосходно.

— Нет! Нет! Нет! Мисс Джулиана, во время танца леди должна быть сама грациозность! Вы слишком часто на меня смотрите!

В то время как учитель танцев без обиняков высказывал свои замечания Джулиане, Калли, скрывая улыбку, стояла у высокого, до самого потолка, окна, выходившего в огромный сад Ралстон-Хауса. Несмотря на свою репутацию одного из лучших учителей танцев Англии, тщедушный, невысокого росточка француз оказался самым нелюбимым наставником Джулианы. У учителя и ученицы были слишком разные представления о важности танца в жизни молодой женщины. Кроме того, у Калли сложилось впечатление, что юной мисс Фиори доставляет удовольствие изводить своего наставника.

— Мои извинения, месье Латюфф, — сказала Джулиана тоном, в котором не было и намека на угрызения совести. — Я просто пыталась следить за вашим местоположением, чтобы не отдавить вам ногу.

Учитель широко раскрыл глаза.

— Мисс Джулиана! Запомните: также недопустимо, чтобы молодая леди даже упоминала о подобных казусах. Если все же такая ужасная вещь случится, уверяю вас, партнер не станет обращать на это внимания. Ибо дамы во время танца должны быть легкими как перышко.

Джулиана недоверчиво рассмеялась, что вызвало настоящий истерический припадок у Латюффа. Калли рукой прикрыла рот, чтобы и самой не рассмеяться и таким образом не разрушить свой образ бесстрастного наблюдателя.

Калли наблюдала за уроком вот уже почти час, и за это время Джулиана и месье Латюфф изучили па нескольких простых танцев, потом движения и переходы кадрили и теперь пытались победить сложные перестроения менуэта. Терпение обоих истощалось, и Калли уже с трудом скрывала свое веселье, наблюдая за их перебранкой. Придав своему лицу непроницаемое, как она надеялась, выражение, она снова повернулась в сторону Джулианы и Латюффа. Француз, нелепо размахивая руками и пошатываясь, шел к фортепиано, за которым сидел специально нанятый для этих уроков аккомпаниатор, и вид у учителя был слегка потерянный. Приложив одну руку к сердцу, а второй опираясь на крышку фортепиано, Латюфф демонстративно сделал несколько глубоких вздохов и пробормотал что-то по-французски. Калли с трудом сдержала улыбку, когда совершенно отчетливо расслышала, как он всуе упомянул Британию, итальянок и менуэт. Ей с некоторым удивлением пришлось признать, что Джулиана может быть истинным наказанием Господним, если уж даже этот француз готов отказаться от своей веры в танец.