Ему снилось, что он стоит под водопадом, и легкие брызги летят ему прямо в лицо. Данила открыл глаза. Над ним стояла Мария и брызгала ему в лицо водой…

– Просыпайся, русский медвежонок, – пропела она.

– Сейчас. Сейчас, – проворчал он. – Могла бы не плескать в лицо водой…

– Извини, так получилось.

– Ничего, я ворчу больше для порядка. Не бери в голову.

Она стояла над ним, одетая в одну белую почти прозрачную рубашку. Ее маленькие соски напряглись, над животом была ложбинка – Мария старалась поддерживать форму и занималась в спортзале, когда выпадала такая возможность. Он смотрел на нее, она на него. Словно чего-то ждала. Он вдруг подумал, что мог бы схватить ее в охапку и продолжить любовную игру – страстную и непредсказуемую. Мог бы… с одним только условием – если бы было желание. Но оно отсутствовало. Напрочь. И он ничего с этим не мог поделать…

Данила подумал, что ночь всегда лукавит и хитрит, а вот утро, наоборот – выявляет обманчивость ночи… Ее иллюзорность и скоротечность. Настоящая проверка любовных отношений наступает именно под утро, когда все видно невооруженным глазом. Ты сам внутренним зрением видишь то, что ночью было скрыто налетом внезапно нахлынувшей страсти или похоти. Это уже как бывает в этом не самом лучшем из миров. Ты видишь себя и свое отношение к этому человеку – тянет тебя к нему по-настоящему или все случившееся накануне было минутной ошибкой, фланированием вдоль берегов чувств. Данила подумал, что их отношения с Марией по-своему предельно честны. Знакомство без страсти и отношения без лжи. Они не пытались обманывать друг друга, придумывать то, чего не было. Мария умна и слишком ценит себя, чтобы опуститься до дешевых выдумок. Она дорожит своим одиночеством ничуть не меньше, чем мужчинами, появляющимися на ее пути. Она не ждет от них слишком многого, и потому, как понял Данила, не разочаровывается…

Похоже, те же примерно мысли промелькнули в ее голове… Она невольно сделала шаг назад и скрестила руки на груди.

– Завтрак готов.

– Спасибо.

И она вышла, чтобы он мог спокойно одеться.

Рывком натянув на себя джинсы и майку, Данила вышел на кухню. Погода обещала быть теплой. Солнце било в окно, заливая кухню молочно-желтым светом… На столе уже стояли блюдо с бутербродами, стаканы с молоком и тарелки с овсяной кашей…

– Кашу я не ем, – предупредил он.

– А я ее тебе и не предлагаю. Пока ты спал, я уже связалась со своими знакомыми. Досье на твоего олигарха мне переслали…

– Ого! Какие у тебя источники.

Мария опустила глаза.

– Стараемся. – И она лукаво улыбнулась. – Не знаю, насколько эта информация будет тебе полезна, – протянула она, – но выудила, что могла.

– Спасибо и за то, что достала. Скинешь на почту.

– Я записала на флешку. Потом дам.

– Ты мне помогла.

– Надеюсь, когда-то и ты поможешь мне.

– Даже не сомневайся.

Данила находился рядом с Марией, но мыслями был уже далеко. Ему не терпелось поскорее просмотреть данные, которые достала для него Мария, но и показывать свое нетерпение он не мог – это было бы неприличным.

– Чем сейчас занимаешься?

– Готовлю один большой материал по истории. Не знаю, пойдет или нет. Но делаю его больше для себя. Интересно же…

Позавтракав и прихватив флешку. Данила ушел со смутным чувством, что Мария на него все-таки немного сердится. Хотя и не показывает этого…

В отеле он сел за компьютер и стал смотреть флешку. Картина вырисовывалась следующая. Похоже, что Коростылева собирались кинуть…

* * *

Он посмотрел в окно, из которого открывался прекрасный вид. Сегодня и он не радовал, потому что проблемы, навалившиеся на него, росли как снежный ком. И он не видел, как их избежать, отойти в сторону, чтобы не быть раздавленным этим стремительно несущимся с горы комом. Лигурийское побережье за окном выглядело как заурядная картина, не вызывающая никаких чувств, потому что он боялся, что на этот раз предотвратить катастрофу не удастся, хотя он надеялся на обратное.

Банк, в который он вложил достаточно много средств, вел дела с банком Ватикана, и от этого он нервничал еще больше. Несмотря на то что еще совсем недавно – был спокоен. К нему поступила информация, что тот самый банк собирается слить данные о нем его врагам. И похоже, эта информация была верна. Он поручил разобраться с этой проблемой своему помощнику Филиппу Рогову. Раньше тот выполнял его самые щекотливые и сложные поручения и обычно справлялся… Его смерть была такой нелепой и странной…

Теперь делом занималась Рената, но он боялся, что она не сможет выполнить это поручение. Филипп был лучше…

В кабинет к нему вошла Жанна.

– Папа! – Она забралась к нему на колени.

– Что, милая? – Он запустил руку в ее волосы.

– Мы поедем кататься в город?

– Сейчас опасно.

– Почему?

– Новая болезнь возникла и угрожает людям… Слышала о ней?

Она нахмурилась.

– Да.

– Ну вот видишь. Пересидим здесь. А потом съездим.

– Это все скоро закончится?

– Надеюсь…

Он поцеловал девочку в лоб, и она сползла с его колен.

В дверях Жанна обернулась и сказала, что ждет от него подарка. Он давно ей ничего не дарил. Он улыбнулся и сказал, что помнит об этом и обязательно в самом ближайшем времени ей что-нибудь подарит. Жанна послала ему воздушный поцелуй. Как жаль ее! Бедная девочка…

Тихо зазвенел сотовый… Сообщение. Он открыл его. Фотография! Что это? Он и девушка. В странной позе… неужели? Боже! На него нахлынули воспоминания, о которых он хотел бы забыть…

Он сидел и рисовал шутливые карикатуры на своих коллег, пока никого не было. И одновременно думал о Даниле: как он там. В голове была странная вялость: то ли он не выспался, то ли просто в голове туман от нерешенных проблем. Он подумал, что дело об исчезновении Ольги Фишман не продвинулось ни на йоту. Она исчезла, словно ее и не было. Художница рисовала картины «под Башкирцеву», здесь тоже была какая-то тайная подоплека. Но вот – какая?… Павел досадовал и раздражался, прежде всего – на самого себя. Недотепа, ругал он сам себя, не можешь дело раскрыть. Топчешься на одном месте… Может быть, эта профессия – не для тебя? Другие бы решили это дело – на раз…

Звонок отвлек от самобичевания.