– Джонатан не хочет уходить, – прервал меня Льюис. – Мы уже пытались, поверь мне. Мы поняли, что Джонатан хочет быть джинном Кевина.

В этом не было никакого смысла. Зачем Джонатану – гордому и независимому – оставаться чьим-то рабом? Если только за этим не крылось что-то…

Во мне ожили воспоминания, такие реальные, как и шишка на затылке. Джонатан, стоящий у окна с зеркальным стеклом, которого не существует, и наблюдающий за вертящимся миром. С темными глазами, в которых отражаются и горечь, и гнев. «Наступит время, когда каждый из них заслужит право быть стертым с лица земли».

Он смотрел и говорил про наш мир – мир смертных.

И слова Рэйчел: «Он единственный истинный бог этого нового бытия, моя бабочка».

– Это дело рук не Кевина, – медленно произнесла я. – По крайней мере, он не знает, что кто-то управляет им. Сам бы он, возможно, и не стал творить такие вещи. Это Джонатан. Он нашел способ вернуть этот мир джиннам. Что касается его, Кевин является наилучшим вариантом для этого – у него есть почти неограниченная сила, он не слишком умен, не принципиален и слишком молод, чтобы увидеть глупость своих поступков. Невинен, чтобы понять, что Джонатан использует его, и никак иначе. Джонатан просто говорит: «Да, хозяин», и устраивает свои дела, как ему нужно. Он медленно убивает Кевина, выскребывая из него последние остатки энергии, и тянется через него к окружающему миру, высасывая силу вокруг.

Тишина. На лице Льюиса ничего нельзя было прочесть.

– Но вы это уже знаете, не правда ли? – мягко закончила я.

Льюис кивнул.

– И вы знаете, что он собирается предпринять.

Еще один кивок. Льюис выглядел совсем плохо. Я видела как кровь, отливая, придает его лицу нездоровый желтовато-серый оттенок.

– Вообще-то уничтожение человеческого мира своего рода приз, – произнес он. – Он ищет потерянных джиннов.

– Потерянных… – Я нахмурилась. – Ты хотел сказать свободных, правильно?

– Нет, потерянных, – вздохнул он. – Хранители продолжают терять и терять джиннов, а мы не можем отыскать их. Все, что можно предположить, – они все еще запечатаны в своих сосудах. И это слишком странно, чтобы быть просто совпадением. Их пропадает очень много. Кто-то собирает их у себя.

– Кто-то, находящийся неподалеку?

– Подумай. Джонатан заманил мальчишку именно в это место, помнишь? Он подал ему эту идею. Он захотел, чтобы его принесли именно сюда. Значит, и ответ должен находиться где-то здесь.

– И ты на сто процентов уверен, что твой дружественно настроенный Маат не замешан в этом.

Лэзло казался оскорбленным.

– Мы не берем в плен джиннов. Мы их освобождаем. Я поочередно взглянула на каждого их них. Эшворт, казалось, съел кислый лимон.

– Короче, решать тебе, Джо, – продолжил Льюис. – Ты выманиваешь парня на открытую территорию, где мы останавливаем его. Если придется принять бой на магическом уровне, погибнет все живое. Этого и добивается Джонатан, ему это и нужно. Ты должна…

Внезапно у него закатились глаза. Я кинулась к нему, но Куин оказался быстрее, подхватив его и уложив на ковер.

На этот раз агония продолжалась около двух минут, сопровождаемая хрустом костей и гальваническими спазмами, выгибающими его позвоночник в дугу. Я пыталась удержать его в спокойном положении, но он будто состоял из металлических канатов, а не из плоти и крови. Но кровь была. Она начала стекать ручейком из уголка его рта. Я вытирала ее теплой влажной салфеткой, принесенной из ванной Куином. Наконец, прекратив биться в конвульсиях, Льюис успокоился. Только его грудь судорожно вздымалась и опускалась. Я провела рукой по его пропитанным потом волосам и глянула на Куина. Его лицо казалось каменным как мраморная глыба.

– Пусть он поспит немного, – сказал он. – Давай переложим его на кровать.

Я помогла ему поднять Льюиса. Теперь, когда агония прошла, он был похож на поломанную марионетку из папье-маше и казался намного легче, чем был на самом деле. Когда Куин стянул с него футболку, я обнаружила, что могу пересчитать все его ребра. Я приложила руку к его груди, ощущая горячую, словно у джинна, кожу.

– Брюки, – показал Куин на его джинсы. – Лучше, если ты снимешь их с него.

Я подавила в себе неуместный смешок, расстегнув ему молнию. Дежавю. Это был не первый раз, когда я это проделывала…

Куин стащил их с тщательностью хирурга. На Льюисе были белые боксерские трусы с синими полосами по бокам, в духе пятидесятых. Потом я накрыла его одеялом.

Трое пожилых джентльменов в ожидании смотрели на меня. Закрыв глаза и мысленно прочитав молитву, я подумала о том, что рассказал мне Льюис.

Я так высокомерно вела себя с ним. Была такой самоуверенной. Я сказала ему: «С каких пор хорошие парни стали заниматься заказными убийствами?»

С тех пор как бездействие означает гибель этого мира.

– Я могу подобраться поближе к Кевину, в этом им возлагаете на меня большие надежды. Как, впрочем, и Хранители, – произнесла я. – Вот мои условия, которые не обсуждаются. Сначала я поступлю по своему сценарию. Я попытаюсь забрать бутылку Джонатана без боя. Если это не пройдет, я выманю его на открытую территорию, и Куин снимет его выстрелом.

– Я не вполне уверен, что ваш способ… – начал Эшворт.

– А я не уверена, что вы находитесь в том положении, чтобы говорить мне, как провести мою часть операции. Я единственная, кого Джонатан подпустит достаточно близко к Кевину.

Они молча уставились на меня. Я положила руку на теплый огонек жизни, живущий во мне, на зарождающегося джинна, которого я могла использовать, чтобы принести смерть.

– Я одна, кого Джонатан не прикончит в первую же секунду. Если мне это удастся, я заполучу его бутылку без крови, если нет…

Я бросила взгляд на Куина. Он кивнул мне.

– …всегда есть более простой способ сделать это.

После этого я попросила их удалиться. Куин и эта Лига дедушек-простачков выкатились из комнаты. Остаток ночи я провела, свернувшись клубком возле Льюиса, ощущая жар его тела и вслушиваясь в глубокий мерный ритм его дыхания. Иногда я проваливалась в сон и видела пожары, наводнения, землетрясения и бури. Я видела себя, стоящую обнаженной и наблюдавшую, как мир рушится вокруг.

Я проснулась от того, что Льюис начал ворочаться, все еще спящий, но бодрствующий в астральном понятии. Высвободившись из-под одеяла, я направилась в ванную для утренних процедур. Около десяти минут я билась с расческой, пока мои темные волосы не легли блестящими волнами, каскадом ниспадавшими с плеч.

День обещал быть неплохим, раз мои волосы пошли на сотрудничество с расческой.

Я подумывала о том, чтобы надеть свое синее платье, но потом решила, что оно будет смотреться слишком формально для такого раннего часа. Влезла я в вязаный топик и юбку. Оказалось, что мне нужно побрить ноги. Благо, в ванной обнаружилось все, что нужно для этого дела. Закончив, я нанесла на кожу ног специальный лосьон.