Лидия через справочную выяснила телефон редакции. Что она ему скажет? Верните мою сережку? Он ответит: у меня ее нет. Наверняка этот гнусный интриган затеял какую-то игру. Она вряд ли сможет добиться от него правды. Но нужно было попробовать.

Противный вкрадчивый голос Анциферова она услышала после первого же гудка. Словно он в ожидании сидел у телефона.

— Я слушаю вас очень внимательно.

— Это Лида Терентьева. Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос.

— Хоть на десять вопросов, красавица вы моя. Лидочка, ваш звонок такая приятная неожиданность. Элен была груба с вами утром. Я так переживал…

— Если вы так переживаете, скажите честно, где сережка? — прервала его Лидия.

— Ну-у, я же не ясновидящий, — засмеялся Анциферов. — Откуда мне знать, где эта несчастная сережка.

— Я точно знаю, что она у вас!

— Вы восхитительны в своем заблуждении. Как жаль, что меня нет рядом с вами.

— Я уверена, что выронила сережку в вашем кабинете, — настаивала Лидия.

— Что ж, приезжайте, поищем вместе…

Лидия вздрогнула, точно так же сказал и Герман, когда она просила его поискать сережку.

— Разве вы ее не нашли? — упавшим голосом произнесла Лидия.

— Лидочка, вы так недоверчивы. Это очаровательно. Давайте представим на секундочку, что бы я сделал, если бы нашел эту вещицу. Как вы думаете?

— Отдали бы ее Елене Олеговне, — неуверенно предположила Лидия.

— Нет, нет и нет! Лидочка, а вы, оказывается, совсем не современны. Вы слышали такое слово «чейндж»? «Обмен» в переводе с иностранного. Ты мне — я тебе. Прежде чем отдать такую ценную вещь, я бы захотел получить вознаграждение.

— Сколько? — Лидия снова почувствовала почву под ногами.

— Сколько? Фи! Вы подумали о деньгах. Дорогая моя, есть кое-что более привлекательное, чем засаленные, мятые бумажки.

— Что же, например?

— Чувства…

Негодяй! Вздумал затащить ее в постель. И она даже не может дать ему пощечину.

— Вы не согласны со мной? — елейным голосом спросил Анциферов.

— Нет. Мне кажется, что шантажировать слабую, беззащитную женщину, мягко говоря, нехорошо. — Она изо всех сил старалась выдержать шутливый тон.

— Ну-у, не такая уж вы слабая и беззащитная. Я в этом убедился на собственной физиономии. И потом, где вы видите шантаж? Речь идет о простой коммерческой операции. Чейндж, помните? И эта операция, заметьте, может оказаться весьма приятной. Ко взаимному удовольствию.

Лидии стало невыносимо слушать его похотливые намеки.

— Я уже не верю, что сережка у вас.

— Как вам угодно. Насколько я понял, время у вас пока есть. Думайте. Если поверите, звоните. Желаю вам всего наилучшего.

Анциферов повесил трубку. Лидия в бессильной ярости оттолкнула телефон. Она представила, как он хихикал сейчас, потирая потные ручки, вспомнила его пухлое, лоснящееся лицо, бородавку, шевелящуюся на подбородке, — и ее передернуло. Лучше поцеловать жабу! А может быть, Анциферов блефует? И зачем только она надела эти злосчастные сережки!

Герман, милый Герман! Что же она наделала! Своими руками разрушила их счастье. А он еще ничего не знает. Он счастлив, он ждет ее. Может быть, приготовил обед, даже в гости кого-нибудь позвал. Лешу с Наташей, например, Сан Саныча… Нет, никого он не станет звать. Этот вечер должен был быть только для них двоих.

Лидия представила, как Герман сидит за столом один перед двумя обеденными приборами и ждет ее. А она не придет. На глаза навернулись слезы.

Лидия потянулась к телефону. Она все расскажет Герману! Очень хотелось выплакаться у него на плече, забыться в его объятиях. Тогда бы она ощутила его внутреннюю силу, которая помогла бы ей справиться с бедой.

Трубку не снимали. Лидия попробовала еще раз. Тот же результат. Германа дома не было. Значит, он не ждет ее. Еще один удар.

Лидия полночи просидела перед телефоном, уронив голову на руки. Иногда она погружалась в сон и видела Германа. Они говорили, смеялись, но даже во сне она чувствовала, что должно случиться нечто ужасное. Лидия в страхе просыпалась, удивленно оглядывала темную комнату, дорожку лунного света на полу. Вспоминала все. Набирала номер Германа. Но к телефону по-прежнему никто не подходил.

Под утро у нее занемела шея, заболела спина. Она перебралась на диван и заснула не раздеваясь, подсунув под голову подушечку с собственноручно вышитыми когда-то в беззаботном детстве розочками. Сон был тревожный, но без сновидений. Какие-то вспышки на черном фоне, как в испорченном телевизоре. Когда среди этого мельтешения вдруг раздался пронзительный звонок, она не сразу поняла, что это наяву. Звонок настойчиво дребезжал, не давая забыться.

Лидия встала, подошла к телефону и только потом сообразила, что звонят в дверь.

— Кто там? — спросила она охрипшим от сна голосом.

— Я!

Герман! Он сам нашел ее! Лидия прижалась спиной к двери, словно собиралась не пустить незваного гостя.

— Лида, открой, пожалуйста. Нам надо поговорить. — Герман, видимо, налег плечом на дверь, да так сильно, что она заскрипела. — Лида, я все знаю. Я всю ночь искал тебя. Если ты не откроешь, я выломаю дверь! — Откуда-то сверху посыпалась штукатурка.

Лидия щелкнула замком. Герман ворвался в тесный коридорчик, сгреб ее в охапку, крепко прижал к себе.

— Слава богу, с тобой все в порядке! — Он обнял ее за талию, поцеловал так нежно, словно губ коснулось крыло бабочки. — Почему ты сразу не пришла ко мне?

— Сначала я боялась, — призналась Лидия. — А потом стала тебе звонить, но никто не брал трубку. Даже ночью.

— И ты подумала обо мне: шляется неизвестно где и неизвестно с кем, — ворчливым голосом предположил Герман.

— Я много всего передумала. Я была так расстроена, растеряна, не знала, что делать.

— А теперь знаешь?

— Нет. Но мне легче, когда ты рядом…

Лидия дотронулась до плеча Германа. Он накрыл ее руку своей большой ладонью. Его уверенность стала передаваться и ей. Вместе они должны найти выход из создавшейся ситуации.

— Я приготовлю яичницу. — Лидия мягко отстранилась.

— Давай я за тобой поухаживаю, — остановил ее Герман. — Так надоело обслуживать самого себя.

На кухне Герман, как заправский кулинар, отрезал от батона четыре ломтика, вырезал в них мякиш, хлебные рамочки положил на сковородку и в серединку каждой разбил по яйцу. Получились яичницы-бутерброды. Мякиши он обжарил отдельно с маслом до хрустящей корочки. Лидия смотрела, как изобретательно Герман готовит завтрак, и снова и снова воскрешала в памяти восхитительные минуты их недавней близости. Она любовалась Германом, его мужественным лицом, освещенным ярким утренним солнцем, его мускулистой фигурой. Он заметил, что она наблюдает за ним, и счастливо улыбнулся. Лидии захотелось прижаться к нему и взъерошить густые волосы.