В другой раз я бы велела ему закругляться, готовиться к школе, читать. Но сейчас мне так важно отсрочить момент возвращения сына. Хоть бы сентябрь не настал! Хоть бы лето тянулось подольше…

— Серьёзно? — от радости Деня бросает, — Я люблю тебя, ма!

Я кусаю губу. Вытираю ладонями слёзы.

— Я тебя тоже, мой милый.

— У тебя всё нормально? — оживляется сын, — Ты какая-то грустная.

Я спешу разуверить его:

— Тебе кажется! Всё хорошо.

— Ну, окей. Привет папе, — он «целует» меня на прощание. Я целую его.

А потом — иду в спальню. И долго стою, открыв шкаф. Смотрю на то самое платье. Красное, в белый горох. Я надела его лишь однажды. Да и то абы как!

Ткань приятно струится в ладони. Пятна́ на груди уже нет. Мысль приходит внезапно. Бесстыдная, грязная мысль! Но это бесстыдство слегка притупляет щемящую боль. Эта боль уже стала хронической. И чтобы её излечить, я должно сделать это… Должна.

Глава 30

До вечера я ещё думаю, ехать к нему, или нет. Но потом убеждаюсь — пора. Нужно сделать какую-то глупость! То, что в здравом уме я бы себе не позволила. Может тогда, наконец, станет легче?

И я наряжаюсь и крашусь. Воссоздаю этот образ точь-в-точь. Красное платье с тугим пояском, с перевязанной бантиком талией. Волнистые волосы, жемчуг. Босоножки и клатч.

Смотрю на своё отражение в зеркале. Взгляд слишком тусклый. Может, выпить для храбрости? Нет! Я за рулём. И должна совершить это действо на трезвую голову. Чтобы запомнить в деталях. Как изменила ему…

Колени дрожат, а по телу сбегают мурашки. Я решила нагрянуть внезапно. На свой страх и риск! Вполне может быть, что наткнусь на закрытую дверь. И пускай это будет мне знаком. Если так — не судьба. Если же он меня встретит… То гори оно всё синим пламенем!

Темнота поглощает меня. Фары встречных машин бьют в лицо. Чем ближе становится пункт назначения, тем сильнее стучит моё сердце. От страха, от паники! Хочу развернуться, поехать назад. Но руки так крепко сжимают округлость руля, что пальцы белеют от напряжения.

Из темноты выступает фасад. Одинокий фонарь освещает его в это позднее время. Зачем дотянула? Скорее всего, его нет…

Я так хочу, чтобы не было! И тогда я поеду назад, в свой спасительный кокон, в свой дом. Спрячусь в спальне, с чашкой горячего чая. Щёлкну кнопку на пульте. И всё будет как раньше. Пустой дом, одиночество, я…

Я паркуюсь и вижу, горит. Свет в окне убеждает меня в том, что затея сработала. Но теперь нужно выгнать себя из машины. Пойти. Я сижу, и никак не могу это сделать. Гашу зажигание. Жаль, не взяла сигарет! Ещё раз, открыв козырёк, смотрю на себя в маленьком зеркальце. Дышу через раз.

«Терапия», — будем воспринимать это так.

Ступив на асфальт, понимаю, что трудно. Но выхода нет! Этот путь от машины до двери мне кажется вечностью. Собираюсь в неё постучать. Но стою, как подросток. Борясь со своей нерешимостью…

Он открывает внезапно и резко.

— Пришла? — говорит, озирается по сторонам.

Никого уже нет, только он. Как будто судьба подготовила почву.

— Я… я просто ехала мимо, — сбивчиво, скомкано, вяло звучит моя речь. Как девчонка, которой семнадцать. Именно так я себя ощущаю сейчас!

Он отступает. Высокий и сильный. Приглашает войти. А я всё топчусь на пороге. Нет сил сделать шаг.

— Я… наверно поеду. Вообще не знаю, зачем я пришла, — бросаю растерянно. И уже собираюсь уйти…

Но в этот момент он сжимает предплечье. И, с силой втянув, закрывает проклятую дверь. Я стою, ощущая спиной стенку шкафа. Стою и дрожу. Точно в логове зверя. Как будто он станет меня убивать!

Наблюдаю, как он закрывает замок. Зачем? Чтобы я не сбежала? Дёргает жалюзи, и те заслоняют окно.

Я уменьшилась вдвое. Хотя и так в разы меньше его!

Виктор подходит всё ближе. Мне страшно до одури! Я почти не дышу. Он отбирает мой клатч, который держу мёртвой хваткой. Окружает, вдыхает меня… Кулаки опирает с обеих сторон от лица. А я закрываю глаза, чтоб не видеть.

Эльдар. Я хотела поехать к нему! Но… Я слишком его уважаю! За то, что он есть. За заботу, поддержку и нежность. И предстать перед ним вот такой… Не смогу, не посмею! А Виктор… Плевать, что подумает. Что сочтёт меня легкодоступной. Для меня — это шаг в неизвестность. Для него — просто новая порция вкусной еды. Так пускай же берёт. Пока та не сбежала…

— Ты дрожишь, — говорит, наклоняясь.

Убирает ладонью волнистые пряди с лица и… целует, взасос. Я вцепляюсь в футболку. Я держусь за него! Тело становится ватным. Он, обхватив вокруг талии, вбирает, вжимает в себя. Ощущаю его возбуждение, жар, что исходит от тела. Мужской, горький запах. Пропахший машинами и табаком. Сейчас ещё можно сбежать, оттолкнуть… Но я повисаю, как кукла в объятиях. Позволяю ему подхватить себя. Обвиваю руками.

Он несёт. И бедром ощущаю столешницу. В тот раз я была в брюках. А теперь… Только платье и тонкое кружево защищает меня от него.

— Я так ждал тебя, — шепчет, целует. Губами скользит по щеке. Руки трогают груди, сжимаю и мнут.

Я кусаю губу. Из груди рвётся стон, когда он рукой проникает под юбку. Но не от услады, а от неприязни к себе. Я должна! Я пойду до конца.

— Настенька, — слышу в его исполнении имя. И на мгновение кажется, это… Илья. Это он называл меня так.

— Витя, — шепчу, чтобы просто напомнить себе. Это Виктор! Другой. И сейчас я готова ему подарить своё тело…

Виктор чувствует это. Торопится, дёргает пряжку ремня. Я рукой ощущаю его нетерпение. Он кладёт мою руку к себе на бедро, призывает продвинуться выше. Я лишь кончиком пальца касаюсь… И, как будто обжёгшись, роняю:

— О, Боже! — прижимаю ладони ко рту.

— Чувствуешь, как ты меня возбуждаешь? Чувствуешь, как я хочу тебя? — усмехается он, прижимается лбом к моему. И глазами — в глаза, до упора…

Я смотрю не туда, где он голый. Где плоть его ищет запрятанный вход. Не туда, где его торопливые руки надевают резинку на член. Я смотрю ему прямо в глаза! И тону в бесконечном, горячем потоке желания, что хранит его взгляд.

Ещё лишь секунда, и он, отодвинув тончайшую ткань, прислоняется к нежному входу. Я так крепко впиваюсь ногтями в рельеф его мышц. И кричу, ощутив,