Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он подходит. В глазах безразличие.
— Вы что-то хотели? — слышу сквозь шум.
Голос его — хрипловатый. Им он шептал в прошлый раз «комплименты». Но теперь ведёт себя так, будто уже и забыл.
— Э… да, — отзываюсь слегка ошарашено.
А чего я ждала? Что он станет меня раздевать прямо здесь, на глазах у других? Вероятно, сейчас он предложит пойти в его «офис». И там, наконец, завершит то, что начал примерно неделю назад.
— Я вам должна за ремонт, — говорю. Достаю кошелёк.
Самойловский «взнос» уже конвертирован мною в рубли. Часть которых пошла на оплату аренды. Другую часть я сложила в запас. А кое-что решила истратить на личные нужды.
— Вы что-то путаете, — упирается Виктор.
Сейчас он опять скажет, что я ничего не должна.
— Нет! Я в прошлый раз отдала вам часть суммы, — считаю банкноты, — Напомните мне, сколько стоил ремонт?
Виктор серьёзен. Даже серьёзнее, чем в нашу первую встречу, в «Обжорке». И вид у него очень странный. Ведёт себя так, будто вправду меня не узнал!
— Я думаю, вы ремонтировались в другом сервисе, — выносит он свой вердикт.
Смотрю на него. Пытаюсь понять, что он хочет. Ведь не мог он забыть?
— Нет! Я ремонтировала у вас свой Фиат, красного цвета, — я стою на своём.
Виктор в костюме рабочего, который, стоит заметить, ему очень идёт, задумчиво хмурится.
— Не припомню такой, — слышу я. Испускаю растерянный вздох.
Сегодня я выгляжу также. Ну, разве что, вместо костюма на мне сарафан. Тонкий деним и любимые кеды. Но это не так кардинально! Меня можно узнать по лицу. По машине. По голосу, которым я отвергала его в прошлый раз.
«Да ты издеваешься?», — хочется мне прокричать. Но я не хочу показаться нервозной. Пусть считает, что мне всё равно.
— Понимаю, — бросаю с улыбкой, — Вероятно, через вас проходит слишком много… машин.
«А точнее, автолюбительниц», — думаю я про себя.
— Достаточно много, — соглашается Виктор. Он не расслышал иронии? Или опять сделал вид?
— Полагаю, что мой автомобиль не настолько приметный, — говорю с сожалением.
Он усмехается:
— Машина красивая, не отнять. Но капризная слишком, — бросает взгляд на дорогу, где припаркован мой маленький «джип».
— Это явное преувеличение! — возражаю ему, — То, что она не сажает за руль первых встречных, скорее плюс.
— Что ж, — вздыхает забывчивый слесарь, — К каждой машине нужно найти свой подход.
— Очень верно подмечено, — спешу я заметить.
И в этот момент его окликают коллеги по цеху.
— Простите, мне нужно идти, — извиняется Виктор.
Его непредвзятость так искренне выглядит, что я на мгновение думаю: «А может, и правда, забыл?». Вдруг у него амнезия? Как в фильме, когда каждый день начинаешь с нуля.
— Вот, возьмите визитку, — вынимает бумажный квадратик и даёт его мне, — Если будут проблемы с машиной, обращайтесь.
— Хорошо, — отвечаю растерянно.
Беру перепачканный маслом кусочек картона. На нём телефон мастерской. Ни намёка на большее!
— Осторожнее на дорогах, — советует он напоследок и уходит к своим «подопечным».
Вернувшись за руль, я бросаю визитку в проём меж сидений. Меня раздирают сомнения! Одна часть меня хочет тут же вернуться назад. Возмутиться и выяснить, что это было? Сначала облапать, а после забыть? Будто то, что он даже не вспомнил, оскорбило сильнее, чем то, что он делал со мной в прошлый раз. Другая же, более умная часть… Вынуждает смириться! И моё уязвлённое женское эго зудит, как укус комара.
Тем не менее, я завожусь. И покидаю злосчастное место. Где меня опозорили дважды!
На одной из радиостанций. Вероятно, на той, что предназначена для дальнобойщиков. Играет та самая песня! Будто судьба решила подбросить дровишек в огонь:
Он далеко от людей,
Словно звёзды, что летят за ним в вышине.
И нежный голос во тьме
Так легко ему поёт о его мечте.
Поёт ему о судьбах разных людей,
О женской ласке и о счастье,
— поёт Овсиенко.
И мне становится горько. До слёз! И я без стеснения плачу. Мой красный Фиат обгоняют другие машины. И цифра семь в череде номеров уже не сулит ничего, кроме одной бесконечной утраты.
Глава 28
Илья заказал еду в ресторане, а я накрываю на стол. И гадаю, что означает весь этот фарс. Этот ужин со мной. Он прощальный? Или «прощательный»? Неужто Самойлов решил заручиться значительной датой. Повиниться! В надежде, что я не смогу отказать в этот день.
Как бы там ни было, стол накрыт. Сегодня в меню ресторана: колбаски, шашлык, и свиной и куриный. Для меня — овощные закуски, шампиньоны и рис. Для Самойлова — много картошки и хлеб.
Соус я налила порционно, и достала «парадный сервиз». Его нам дарили на свадьбу! Набор позолоченных вилок также — презент. Здесь даже есть гравировка: «На добрую память, на долгую жизнь».
Сам он спускается, как именинник, при полном параде. В рубашке, заправленной в брюки. Разве что галстука нет.
Я удивляюсь:
— Ого! — хотя и сама нарядилась не меньше.
В платье «Шанель», которое он так любил. В груди неосознанный трепет, какой-то мандраж. Я не знаю, чем кончится вечер! Но уже понимаю, сегодня он хочет расставить все точки над «й».
Садимся. Илья разливает напитки. Мне — вина, а себе — коньяка.
— За тебя! — говорю я короткое.
И никаких пожеланий. Хотя, очень хочется что-нибудь пожелать! Только боюсь, что начав, не смогу удержаться. И наш праздничный ужин превратится в скандал.
Едим, выражая восторги по поводу блюд. Еда и впрямь очень вкусная! Но слова помогают заполнить пустоты. В промежутках молчим. Избегаем смотреть друг на друга. Помню, раньше болтали часами, без умолку! А теперь нам нечего больше сказать…
— Очень вкусно!
— Баклажаны пробовал?
— Тебе положить?
Намеренно тянем. Едим по чуть-чуть. Чтобы еда не закончилась! Жуём очень долго и тщательно. Не потому, что так надо. А чтобы занять свои рты.
— Денис не забыл? — вопрошаю, внезапно припомнив, что не успела отправить ему сообщение.
Сын забывчив! И вечно теряется в датах. Зато свой день рождения помнит всегда.
— Да, — кивает Илья, — Прислал мне открытку и фото.
— Надо же! — я удивляюсь, — А Дина?
Илья усмехается, пряча глаза, пронзая картофельный ломтик ножом.
— Она ещё ночью поздравила, ровно в полночь.
Улыбаюсь. Бесстыдница! Мама за ней не следит. Никакого режима, ложится как зря. Кто будет в школу вставать, неизвестно…
Это так странно сейчас, вспоминать про детей. После всего, что он сделал.
— За всё хорошее, — произносит Самойлов и смотрит мне прямо в
