бессмысленно. Десятки людей видели нас вместе за одним столиком. Абсолютно любой из них мог сообщить в компетентные органы о нашем знакомстве. Мы его, особенно, и не скрывали. То, что «Адмиралом» интересуется милиция, тоже предсказуемо.

Он шулер со стажем, это видно, а судя по методам получения выигрыша, ещё и уголовник. Выселение людей из собственных квартир проходит уже по категории мошенничества или вымогательства. Не силён я в Уголовном кодексе, не могу сказать точно.

А теперь вопрос интереснее. Как милиция могла меня найти? Мою личность, Фёдора Евстигнеева могут связать с «Адмиралом» только три человека. Муха, Аллочка и Игорёк. Из них только последний знает мой адрес, он его и посоветовал. Следовательно, как минимум с ним вежливый следователь уже пообщался. Исходить надо из худшего, из того, что поговорили со всеми тремя.

Значит, надо предложить следователю историю, которая объясняла бы все наши действия, но не противоречила закону. Да и вообще, неужто «Адмирал» ментам нас сдал? Чушь! Он сам первый под удар попадает тогда. Значит, буду аккуратно выяснять в чём дело.

— «Адмирал», и всё⁈ — удивляется следователь. — Даже имени не спросили?

— А зачем? — отвечаю, — не имею обыкновения лезть к людям, если они сами не представляются.

На столе у него вдруг начинает звонить телефон. Большой, чёрный, старый даже для этого времени аппарат выдаёт звонкую трель. Следователь на неё никак не реагирует, а я тем более. Мы оба дожидаемся, пока звонки прекратятся.

— И на какой почве вы с этим «Адмиралом» познакомились? — спрашивает следователь.

— Вы с какой целью интересуетесь? — говорю. — Чем, вообще, обязан нашей замечательной беседой? Ваши коллеги кричали, что я арестован. На каком основании?

— Да вы не нервничайте, — усмехается следователь.

— Повторю свой вопрос, — говорю.

— Интересный вы человек, Фёдор Михайлович, — резко меняет тему следователь, — ваши знакомые говорят, что вы врач. Даже специальности называют, правда, разные. А при вас нашли членскую карточку Союза Писателей СССР. Так кто же вы? Врач или писатель?

— Чехов тоже врачом был, — отвечаю, — это не мешало ему книжки писать. Но вы можете позвонить в Москву или обратиться в местное отделение Союза Писателей. Там подтвердят мою личность.

— Зачем тогда доктором представляетесь? — спрашивает следователь.

— Моя профессия вызывает ненужный ажиотаж, — объясняю, — а я работать сюда приехал, а не чужие рукописи читать и рецензии выдавать. Уверен, что вы тоже не всегда своей работой бравируете.

Кислая физиономия следака выдаёт, что я попал в точку. Я встречал в жизни немало судей или прокуроров, которые представлялись простыми юрисконсультами, чтобы люди в их присутствии не начинали «фильтровать» каждое слово. Иные профессии чересчур «напрягают». Мой собеседник чувствует, что нить беседы ускользает от него, и решает перехватить инициативу.

— Гражданин Петруньков был найден в своём гостиничном номере мёртвым — следователь впивается в меня взглядом, — со следами пыток.

У меня резко потеют ладони. Дело не в страхе перед этим самым следаком, или подозрении в убийстве. Такое ощущение, что сама смерть проходит мимо, буквально в одном шаге от меня, и я чувствую её леденящее присутствие.

«Со следами пыток», дураку понятно, зачем пытали «Адмирала». Выясняли, где деньги. А денег-то и не было. Деньги я выиграл и унёс. Не все, конечно. Уверен, что «Адмирал» себе заначку всё равно оставил, все до упора не отдал. Но оставил сильно меньше, чем должен был иметь всего. Вот ему и не поверили. Пытали, а когда не сказал, убили.

Ты не виноват, убеждаю себя. Один мудак обирал людей до нитки, другие мудаки его за это прикончили. Это их мудацкие дела. Ты здесь — с краю. Ты Муху спасал. И всё равно, скверный, холодный осадок поселяется где-то внутри, словно весёлый несерьёзный спектакль оборачивается вдруг трагедией.

— Испугался? — резко переходит на «ты» следователь.

— Конечно, — отвечаю, — это тебе со смертями иметь дело по профессии положено. А я, мягко говоря, шокирован.

— Не ожидал, что мы тебя так быстро найдём? — говорит он, вроде как даже ласково.

— А я и не прятался, товарищ следователь, — говорю, — А зачем искали-то?

Сейчас самое время потребовать себе адвоката, вот только не предполагается его в советское время. Спасение утопающих, дело рук самих утопающих.

Телефон звонит вновь. Следователь кривится от досады, настолько звонок происходит не вовремя. Он снимает трубку, нажимает на «отбой» и кладёт её рядом с аппаратом.

— Так в чём заключалось ваше знакомство? — следователь «сдаёт назад», словно раскачивает меня на эмоции, давая успокоиться.

— Мы в карты играли, — говорю, — в преферанс.

Игра в карты в СССР никак не преследовалась и не наказывалась. Это я знаю абсолютно точно. Шулера могли посадить за тунеядство, за жульничество, если ловили на подобном, за организацию притона. Но за сами карты — никогда. Кто, во что, и на что играет — личное дело каждого.

— Выиграли? — любопытствует следователь.

— Проиграл, — говорю, — еле ноги унёс.

— А у меня другая информация, — говорит он, — вы применили к Петрунькову физическое насилие и ушли с деньгами.

Точно, Игорёк, думаю. Раскололся до самой жопы. Странно, что физически очень сильные люди, частенько могут быть трусливыми.

— Дело в том, — объясняю, — что человек, известный мне как «Адмирал», оказался шулером. Когда я это выяснил, он и его приятели повели себя агрессивно. Моей девушке удалось ускользнуть из номера и привести помощь. Так что вернул я исключительно своё.

— А у меня другая информация… — снова говорит следователь, но в этот момент дверь в кабинет открывается.

— Виктор Владимирович…

— Я занят! — рявкает следак.

— Это срочно, — не уступает вошедший, — вас к телефону. Симферополь.

Мы оба синхронно смотрим на лежащую на столе телефонную трубку.

* * *

— Болотин, ты охренел! Почему я не могу до тебя дозвониться… Ты что вытворяешь⁈.. Что ты там, вообще, о себе возомнил⁈..

Следователь вздохнул и немного отодвинул от уха трубку, из которой минут пять сплошным потоком лились ругательства. Его коллега, пригласивший Болотина к телефону пожал плечами и виновато отвёл глаза. До этого Симферопольское начальство трахало мозги ему, и сейчас он просто сдался.

— Товарищ полковник, я считаю, этого Евстигнеева нужно задержать, и как следует покрутить…

— У него алиби, — проявило удивительную осведомлённость начальство, — твой труп гостиничный администратор живёхоньким видел, когда Евстигнеев вечером со всей компанией в кабаке кутил.

— И всё равно, — заупрямился следователь, — он очень подозрителен… по всему выходит, что именно он деньги вынес… не мог же он выиграть у самого «Адмирала»…

— Ты охренел⁈ — снова взбеленилось начальство, — Да ты знаешь, кого задержал⁈ Он член Союза Писателей из Москвы! Из за него начальник милиции Джанкоя чуть со своего места не вылетел⁈ Он с депутатами вась-вась, а ты «покрутить». Я тебя самого так покручу…

Болотин снова отстранил трубку от уха и поморщился.

— Понял, товарищ полковник, исполняю.

Дойдя до двери своего кабинета, он несколько раз выдохнул, чтобы унять эмоции.

— Прошу прощения, за недоразумение, гражданин Евстигнеев, — произнёс он, — вы можете быть свободны.Мужчина засиял улыбкой, которая показалась следователю издевательской. Хорошо, что он не видел взгляд, которым Болотин уставился ему в спину. «Я до тебя ещё доберусь», — говорил этот взгляд.

Глава 25

— Солнце красит нежным светом стены древнего Кремля! Просыпается с рассветом вся Советская земля, — фальшиво пел я следующим утром умываясь отличной ледяной водой.

Настроение несмотря на бодрую песенку у меня было очень и очень паршивое. Мало того что меня задержали по непонятному мне поводу. Так еще и произошло это прямо на глазах моей квартирной хозяйки.

Которая, едва я вернулся из милиции, тут же закатила мне хороший такой скандал. Видно что у неё в этом деле большой опыт…

— Доктор, что всё это значит? У меня тихое спокойное заведение. Никогда, — она повысила голос и для убедительности подняла вверх палец, — у меня не было никаких проблем с жильцами! А тут вы вытворяете такой фокус! Что теперь обо мне подумают соседи?

— Валентина Алексеевна, позвольте спросить. А вы-то тут причём? Товарищи милиционеры пригласили меня побеседовать по одному щекотливому вопросу.

— Я видела как они вас приглашали! И все видели! Что вы сделали, доктор? Это же наверняка связано с вашими опытами! Так?

— Уверяю вас, это была именно беседа. А то что товарищи милиционеры проявили излишнее рвение так это работа у них такая. Немного перестарались с кем не бывает.

— Такого не бывает с моими жильцами, Федор Михайлович. И поэтому я требую чтобы вы завтра-же съехали. Мне не нужны проблемы.