— Всякую проблему надлежит рассматривать как алгебраическую задачу! — наставительно произнес Архимед. — В данном случае мы имеем сложное уравнение, которое следует разбить на составные задачи. Первая задача наиболее простая — как нам выбраться с острова.

— Ничего себе — простая! Да это и есть корень проблемы!

— Погоди, Конрад! Что у тебя за привычка вечно лезть всюду, даже если ничего в этом не смыслишь? Если ты такой умный, может быть, сам составишь план?

— Ладно, ладно! — Я примирительно похлопал изобретателя по плечу. — Не кипятись! Я просто удивился.

— Тогда слушай и не перебивай — все станет ясно в свое время. Итак, просто убежать с острова не так уж и трудно. Ты, Конрад, сказал, что видел возле черного хода сани?

— Да, похоже, это те самые, на которых нас привезли сюда. Видимо, медведи их потом убрали от парадных ворот. Но как мы на них поедем-то? Медведи нас вряд ли отвезут к кораблю. Да и корабль-то мы так и не починили…

— Опять ты торопишься!.. Как ни грустно это говорить, но с кораблем нам придется расстаться. Ничего, главное — он подтвердил мои идеи и теперь будет жить в новых кораблях, которые я построю по его чертежам!

— Но тогда на чем мы поплывем? Не на санях же!

— Именно на санях!

— Архимед… Они, конечно, деревянные и не утонут, но плыть по пояс в ледяной воде — занятие очень нездоровое!

— А вот для этого нам понадобится кое-что, виденное тобой на складе, — я недаром тебя так подробно расспрашивал!

— Да? Я-то думал, ты беспокоишься о своей сумке с инструментами…

— Ну и о ней, разумеется, я тоже беспокоился! Но не только. Ты сказал, что там целая куча тюленьих шкур — ведь так?

— Да… помню, есть такое. Но они не очень-то хороши. Похоже, это шкуры с убитых медведями тюленей — там много с рваными краями и дырками. Торговцы за такой товар много не дадут.

— Конрад! Ты о чем думаешь вообще? Нам эти шкуры нужны, чтобы выбраться отсюда, а не чтобы ими торговать!

— Гм… И как это они нам помогут выбраться?

— Если бы ты меньше болтал… а, ладно, это все равно невозможно! Шкуры нужно будет украсть и сшить вот по такому принципу. — Архимед быстро набросал рисунок на куске пергамента. — Еще нужно будет раздобыть смолу или воск.

— Вроде я среди еды видел пчелиные соты с медом…

— Мед?! Я тоже хочу!

— Иезус Мария! — Я выругался: —…! Андрэ, не делай так больше!

— А? Че? А где мед?

— Нету никакого меда, успокойся.

— Дык это… как же успокоиться-то? Если меда-то нету?

— Архимед, не обращай на его величество внимания, давай дальше свой план.

— Съели уже, да? Не могли меня разбудить?

Архимед ошалело потряс головой, но смог-таки вернуться к разъяснению своего плана:

— Швы необходимо будет просмолить или очень хорошо промазать воском. Потом цепляем ремнями к саням, и получается вот такая штука. Я уверен, что на воде сани будут держаться отлично.

— Хм… ну, допустим, это сработает, — нехотя согласился я, подозрительно разглядывая странную конструкцию на рисунке. — Но как мы доставим сани на берег? И королева — она же попытается нас остановить!

— А вот это как раз — следующие составляющие нашей задачи. Нужно придумать, как доставить сани вместе с нами и припасами на берег — раз. И придумать, как сделать так, чтобы королева не смогла нас остановить, — это два. Более того, раз она может направлять льдины к материку и обратно, возможно, она и нас сможет развернуть. Нужно это предотвратить.

— Предлагаешь ее… — Я опасливо покосился на Николаса и сделал многозначительный жест, — того?..

— Конрад?!

— Нет-нет, я же и хотел сказать — я против такого варианта! Да мы с ней просто не справимся, только разозлим.

— Разозлить нам ее так и так придется, — пожал плечами Архимед. — Я вижу только один способ, как нам избавиться от преследования королевы. Нам нужно временно чем-то ее так занять, что ей будет не до нашего побега.

Я понимающе хмыкнул.

— Первое, что приходит на ум, — поджог. Но лед не горит.

— Зато он тает. Мы не станем поджигать замок, мы его растопим!

— Э-э-э… такую громадину?! Архимед, я тебя уважаю, но это нереально.

— И это мне говорит человек, который собирался поспорить с судьбой?!

— Гм… — Я не нашел что возразить. — Ну ладно, как ты собираешься это сделать?

Архимед начал было говорить, но тут вдруг очнулся от своего сплина Николас, и не только очнулся, но и коршуном набросился на нас:

— Как вы вообще можете обсуждать такое?! Вы с ума сошли! Я вам не позволю вредить ей!

— Николас, это ты с ума сошел! — рявкнул я. — Она нас собирается превратить в каких-то живых мертвяков, а ты о чем думаешь?

— Почему вы верите ей? — Николас обвиняющим жестом указал на Герду. — Почему верите ей, а не королеве? Королева нас приняла как дорогих гостей, а вы…

— Николас, успокойся. Я ей верю, потому что кое-что заметил сам. И Герда только подтвердила мои подозрения. А еще я видел здешних слуг…

— Прекрати это! — оборвал меня Николас. Смотреть на него было одновременно страшно и жалко. Ярла трясло как в лихорадке, глаза запали и светились как у безумца. — Прекрати! Я не позволю причинить вред королеве! Даже если мне придется драться с вами со всеми…

— Подожди, Архимед, — остановил я изобретателя, хотевшего что-то возразить разошедшемуся ярлу. — Сейчас с ним бесполезно спорить. Он все равно ничего из твоих слов не воспримет.

— Не надо говорить обо мне так, словно меня здесь нет!

— Тебя и правда здесь сейчас нет, — ответил я. — Но мы не будем сейчас спорить. Подожди немного, посмотри вокруг… А потом поговорим. Ты можешь даже рассказать о наших планах королеве…

Николас дернулся, как от пощечины. В следующее мгновение в лоб мне смотрели два его пистолета.

— Ты! Ты назвал меня предателем?!

Рассказывая о такой ситуации, принято небрежно говорить: «Но я бестрепетно посмотрел смерти в глаза!» Вполне возможно, я тоже буду так говорить — когда-нибудь потом, когда забуду, как у меня все смерзлось в животе в тот момент. Все-таки обезумевший от любви потомок берсеркеров, целящийся в тебя из пистолетов, — не самый удачный случай для проявления героизма. Правда, лицо мне сохранить удалось, благо у меня не лицо, а кошачья морда, по которой трудно понять, что я чувствую. Так что я выдержал многозначительную паузу (на самом деле собирался с духом, чтобы хоть голос не дрожал) и произнес со всем доступным в такой ситуации безразличием:

— А ты подумал, что, если промолчишь, это будет предательством по отношению к королеве? Куда ни кинь — везде клин получается, Николас. Ты себя загнал в угол.