Нам о многом надо поговорить с вами… с тобой… я чувствую, догадываюсь. И мы обязательно поговорим об этом. Позже, когда… когда горе будет позади. У нас еще будет время. А сейчас успокойтесь. Все хорошо, все правильно, я тут, рядом с вами. Я никуда не уйду. Вы немножко отдохните, я буду рядом и…

Он поцеловал ее в губы. Этот поцелуй впоследствии она помнила долго. Дольше, чем ей бы того хотелось. Во рту остался привкус его слез, солоновато-горьких…

Он уехал в половине шестого. Она снова спустилась во двор, проводила его до машины. На прощание он сказал, что после обеда должен будет вернуться на дачу — его просили заехать в местную милицию: «Какие-то формальности… Какие? Просили быть…» Катя предложила поехать с ним: возможно, понадобится ее помощь в качестве «официального лица», она ведь сотрудница ГУВД, если возникнут сложности, то…

— Сколько смертей, Дима, сколько, — вздохнула она горестно. — В вашей семье повторный траур и там, в окрестностях вашей Уваровки, несчастье за несчастьем. Убийства, слыхали уже, наверное, — весь район слухами полон.

Он кивнул, но по его виду она поняла, насколько далек он сейчас от чужих бед.

— Я совсем не так представлял нашу встречу, — повторил он на прощание, — ну да… видно, не судьба.

— Ваш отец был хорошим человеком. Быть может, не таким знаменитым, как дед, но… Его будут помнить, Дима, — заверила Катя. — А насчет нашей с вами судьбы… Никто своей судьбы не знает. Она сама выбирает, как с нами поступать.

Катя вернулась домой, перемыла чашки и начала потихоньку собираться на работу. Она знала: какие-то пока неясные, но насторожившие ее подробности случившегося она узнает из утренней сводки происшествий. А другие… «Нет, наверное, придется переселяться в этот чертов Раздольск. — подумала она, набирая номер Мещерского, чтобы сообщить ему новость. — В этих местах определенно происходит что-то странное. Упавшая в воду электробритва… несчастный случай… Надо же…»

То, что и это дело ему чрезвычайно не понравилось с самого начала, Колосов не пытался даже скрыть. Он знал: теперь, что бы ни случилось в Раздольске — травма ли на производстве, ДТП или подозрительный несчастный случай, — все напрямую коснется его, начальника отдела по раскрытию убийств, возглавляющего оперативно-следственную группу Начальство не преминет жестко спросить с него за все грехи: отчего это в районе такая отвратительная криминогенная ситуация и почему местная милиция до сих пор не в состоянии навести порядок. А с кого же еще спрашивать? Бросили тебя руководить руководи, не майся дурью, ждут от тебя усиления бдительности, положительных результатов — выполняй приказ. Упал — отжался, иначе…

На дачу Базаровых в Уваровку оперативную группу вызвали в 23.15. Колосов намеренно приехал чуть позже, давая возможность местным коллегам почувствовать себя хозяевами положения. Не стоит сразу брать в руки начальственную палку и погонять. О Базаровых он знал лишь одно: эта семья благодаря известному деду-режиссеру принадлежит к такому круг), в котором любые происшествия, пусть самые малозначительные, не проходят незамеченными. Совсем недавно по каналу «Культура» показывали репортажи с похорон режиссера, крутили его фильмы по всем каналам. И вот трагически погиб еще один член этой семьи.

Кое-какие краткие сведения о Базаровых ему дал по пути на дачу всезнающий и вездесущий участковый Сидоров:

— Небедные они люди, Никита Михалыч, ой какие небедные, — делился он. Приезжают на дачу редко. Но вот спутниковую антенну на крышу поставили. И телефон, когда забарахлила линия в поселке, покойник-то нынешний Владимир Кириллович пригнал монтеров — в два дня новый кабель проложили Во как! А потому что связи, деньги, вес у него был. Старика-то, Кирилла, я раза три всего в прошлом году видел Ничего, бодрый был старикан, на Клязьму ходил. Потом, говорят, его паралич вконец разбил. Эх, теперь все тут забросят родственники-то… Один сынок у него тоже режиссер, так, говорят, уже гражданство поменял. А внуки… Один из них у местной администрации успел уже хороший кусок отхватить на папашины деньги — базу отдыха целую откупил в Отрадном. Сплошные боевые искусства там у них, Шаолинь этакий. Ну, регистрационный номер, лицензия — все честь по чести. Я лично проверял.

На темной дачной веранде Колосова встретил врач и две заплаканные старухи. Одна сидела в инвалидном кресле, а другая с трудом пыталась это кресло с веранды удалить Оказалось, что это вдова режиссера Анна Павловна Мансурова (бог мой, Колосов никогда бы не узнал в этой сморщенной каракатице кинозвезду, которой некогда восхищался его дед во время войны) и еще ее домработница.

— Медведь утащил графиню! — хрипло выкрикнула Мансурова, тыча пальцем в Колосова. — Вот он, вот он — стреляйте же! Больше света, больше… Что, не успели в кадр? Тогда еще один дубль. Господи, как я устала, когда же все это кончится, весь этот ад… Лучше бы умереть. А это кто? Из массовки? Скажите Кире, чтобы снял его непременно крупным планом — характерный типаж.

На растерянную улыбку Колосова домработница лишь замахала руками:

— Заговаривается она, не обращайте внимания. Ей только что сказали про несчастье.

— Погибший ее сын? — спросил Никита.

— Мачехой она ему была, молодой человек. — Домработница наклонилась и отцепила руки Мансуровой, цеплявшейся за дверной косяк. — Мачеха не мать. Аня, да прекратите же вы! Что вы кричите? Вы дома, не на студии. Оглянитесь — дома вы, здесь никого нет, кроме ваших близких. А это милиция приехала.

— Милиция? НКВД? Зачем? Они хотят меня арестовать?

За что? Бога ради, позвольте мне позвонить маршалу Буденному! Сеня меня никому не даст в обиду…

— Да не за вами приехали! Маразм полнейший, сны наяву видит, — сообщила домработница Колосову, а потом опять стала увещевать хозяйку:

— Вам же сказали: Володя умер. Поскользнулся в ванной и умер… Дура набитая! Мальчики осиротели, дом осиротел теперь. Придите же в себя, вспомните, кто вы. Вам же говорят: у нас горе великое… такое горе, господи, господи И она, грубо толкая, повлекла кресло в глубь дома.

Последнее, что слышал Колосов от Мансуровой, было: «Медведь тащит женщину! Стреляйте! Повторим дубль, больше, больше света!»

В доме, во дворе, на площадке перед калиткой и воротами суетились люди, подъезжали машины. Уйма врачей, по вызову прибыла «Скорая» из Раздольска и дежурная реанимационная бригада Центральной клинической больницы, сотрудники милиции, встревоженные соседи из окрестных дач. Из этой разношерстной толпы Колосов с трудом выделил для себя лица базаровских домочадцев. Все разговоры со свидетелями он оставил на потом, решив сначала взглянуть на место, где произошел несчастный случай.

Из просторной ванной комнаты на несколько минут попросили выйти всех, кроме врача «Скорой». Тело Владимира Кирилловича лежало на кафельном полу в луже воды. Тут же валялись ватные тампоны, сломанные ампулы, иголки, в головах стоял портативный аппарат для искусственной вентиляции легких. Врачи пытались сделать все возможное, но…