Но это так… правильно, необходимо. Кожа покрывается мурашками, покалывает там, где бродят пальцы мужчин. Я так быстро загораюсь, будто пожар в самих лёгких развели.

Всё сплывается в неразборчивое пятно, когда меня несут на второй этаж, укладывают на постель. Матрас прогибается под нашим весом, холодный сквозняк из окна студит.

– Это лишнее, - Мур стягивает с меня платье.

– И это тоже, - Тимофей избавляет от ненужных остатков одежды.

Я полностью обнажена перед ними. И глупые мысли кружат: идеально ли гладкая у меня кожа, не выгляжу ли странно, а может я немного поправилась и сейчас не такой впалый живот?

– Слишком быстро? – Тимур по-своему понимает моё смущение. – Кать? Да говори ты с нами. Ничего не будет, если не захочешь. Только скажешь «нет» и мы сразу остановимся.

– Да.

В горле пересохло, душно, несмотря на свежий воздух вокруг. Могу лишь выдавить одно простое слово, которое всё меняет. Запускает цепную реакцию в виде поцелуев и поглаживаний по телу.

Втягиваю запах табака от мужчин, цепляюсь пальцами за рубашку Тимура. Неумело стягиваю её, жутко волнуясь. Будто именно сейчас будет мой первый раз, а не три года назад.

Чувствую себя до нельзя неопытной, когда скольжу губами по шее Тимофея. Втягиваю кожу, обнимаю за широкие плечи. Делаю то, что мне так хотелось. Исследую его татуировки на груди, каждую черточку.

– Катюш, - мужчина сжимает моё лицо ладонями, отрывает от своего тела. – Точно ничего не пила? Ты…

– Слишком активная?

Снова ощущаю это призрачное ощущение, что всё делаю неправильно. Нужно было дать управление в руки мужчин, ждать от них приставаний и просто позволить сделать всё, что они хотят. А сейчас кажусь слишком жаждущей, развратной.

– Охрененно активная, - Мур улыбается, оказывается за моей спиной, притягивая к себе. – Нам всё нравится, малышка. Просто хотим быть уверены, что ты не пожалеешь на утро.

– Пожалею, - отвечаю честно, хватая ладонь мужчины. Любуюсь, как контрастирует наша кожа. – Но это не из-за вас… Я не жалею, что мой первый раз был с вами, только не из-за этого. Я… Я хотела вас, всегда. Вы мне нравились, - о прошедшей влюблённости я решаю не говорить. – И хотела этого. Действительно хотела, - подаюсь вперёд, обнимаю замершего Тимофея, мне необходимо его тепло и дыхание на коже. – Если бы меня не опоили, я бы всё равно сказала «да».

– Двоим?

– Осуждаешь?

– Ни капли, малышка. Никогда не смогу тебя осуждать.

Тим произносит это быстрее, чем новая волна сомнения успевает поселиться во мне. Сжимает мои бёдра, царапает кожу своей щетиной. Зажата между двумя мужчинами и чувствую себя на правильном месте.

Оказываюсь на спине, а Тимы нависают. Покрывают поцелуями шею и грудь, втягивают соски синхронно, заставляя меня выгибаться навстречу. Сжимаю пальцами простыни, их волосы, плечи. Всё, за что могу ухватиться.

Меня простреливает жаркими спазмами, когда пальцы касаются между ног. Легко ведут по смазке, надавливают на дырочку, толкаются внутрь. Они оба, одновременно.

Их пальцы внутри, надавливают на стенки, двигаются, растягивают меня. Упираюсь затылком в подушку, жмурюсь, будто это хоть немного уменьшит давление.

Всё тело будто обматывает стеблем розы. Впивается шипами в кожу, сдавливает грудную клетку. С трудом дышу, осознаю происходящее. Могу лишь растекаться от касаний мужчин, словно воск свечи.

– Клянусь, - выдыхаю, когда Тимы замедляются. – Если вы сейчас начнёте спорить, кто будет первым…

– Не начнём, - обещает Тимофей и сразу же выполняет это. Медленно толкается в меня, заполняя. – Пиздец, какая ты узкая.

Или он слишком крупный. Не представляю, как могла принять его в первый раз. Тимура, который не уступает в размерах. Тянет мою ладонь к своему паху, а я обхватываю пальцами член. Стараюсь вести, сделать хорошо, но это так сложно, когда другой Тим выбивает из меня весь воздух толчками.

Медленными, неторопливыми, но на полною длину. Входит и тут же скользит обратно, даёт привыкнуть и подстроиться. А эфемерные шипы всё сильнее врезаются в кожу, делают больно.

Пальцы на клиторе кажутся разрядами тока. Слабыми импульсами, которые нарастают с каждой секундой. Бьют по нервам, задевают каждую клеточку.

– Малышка, - Тимофей шепчет мне в губы, кусает их, толкается языком в рот вместе с тем, как двигается его член во мне. – Охрененная.

– Не ругайся, - улыбаюсь, когда Мур отвешивает шлепок по бедру. – Тим!

– Не учи старших, Катюш.

Не учу, учусь. Вести ладонью по члену, подаваться навстречу. Делать так, чтобы им было хорошо, самой сгорать в этих ощущениях. Всё внутри дрожит от близости, как они закручивают мои органы в узел.

– Да!

Втягиваю воздух, целую кого-то из мужчин. С каждым движением меня закручивает в водовороте чувств ещё сильнее. Будто сдавливает до одной точки, крошечной, которая вжимает меня в кровать.

– Да, да, я…

Кричу, до першения в горле. Крепче сжимаю ладонь, сквозь толщу воды слышу маты Мура, как Тимофей ускоряется. Меня бьёт дрожью и топит удовольствием.

Будто выдирают шипы, дарят освобождение. Глотаю воздух, когда пожар не разгорается, а будто взрывом накрывает. И так хорошо, что хочется поделиться со всем миром.

Меня бьёт оргазмом, скручивает неконтролируемыми судорогами.

– Малышка.

Чувствую между ног горячую струю, которая стекает по бёдрам, пачкает мою кожу. Тимофей покрывает поцелуями лицо, Мур кусает мою ключицы, сам толкается в мою ладонь.

– Устала? Или сможешь ещё раз?

– Нет, - мотаю головой, волосы липнут к влажному лицу. – Смогу, да.

Мне кажется, что впервые за три года, я снова что-то могу.

– Ты в порядке?

Киваю, пряча лицо под простынёй. Отказываюсь показываться мужчинам, будто нашкодивший ребёнок. У меня в теле слабость, разлитая в крови пополам с наслаждением.

Не могу поверить, что действительно переспала с ними. Двумя, сразу. Как какая-то иллюзия, которая осталась жжением на губах. Приятным и сладким, будто самое лучшее, что со мной было.

– Ага, - бормочу, сильнее зарываясь между подушками. Чувствую, как чьи-то пальцы поглаживают спину. – В порядке.

– Не слишком тебя укатали? – Мур ложится рядом, тянет на себя. От него пахнет мылом и кофейным шампунем. – Катюш?

– Нет, всё хорошо. Я бы сказала, если что.

За окном медленно поднимается солнце, а я почти не спала. Эта ночь сплелась в какое-то безумие. С долгими поцелуями, сорванным голосом от крика, наслаждением.

Тянусь, морщась от того, как хрустит шея. И тут же на неё укладываются грубоватые пальцы разминая. Стону от того, насколько хорошо кто-то мнёт уставшие мышцы. Дальше не стыжусь, потому для стыда не осталось места.