Тим прикоснулся дубинкой к ее уху.

— Ты собиралась защищаться? И правильно. Самооборона начинается с анализа обстановки. Выяви врага и бей без жалости. Ведь сострадание может обернуться страданием.

У меня не выдержали нервы.

— Хватит!

— Уже? А ведь я и не начинал. — Тим вынул шарф у нее изо рта.

Лопес плюнула в Тима:

— Старый педераст.

— Ого! Кто-то насмотрелся британских телепередач, — равнодушно откликнулся Тим.

— Вы еще пожалеете об этом. Все вы.

Я присела на корточки в пределах недосягаемости ее плевка:

— Я видела тебя на балконе дома Кенни Руденски.

Она изогнулась, чтобы видеть меня. Обведенные тушью глаза гармонировали с черным цветом волос.

— Я помощница по хозяйству у Руденски.

Я кивнула:

— Конечно, за мотоциклетным шлемом нужен пригляд?

— Ты! Сосуд собачьего дерьма!

— Почему ты следила за мной?

Она снова плюнула. Плевок лег на сверкающий чистотой кафельный пол.

— Тебе от меня достанется больше всех.

Тим ткнул ее электрошокером. Она ахнула. Тим тут же сунул ей в рот шарф.

— Она на меня не нападала, — сказала я, — не причиняйте ей боли.

На лице Тима появилось выражение усталости.

— Джакарта, поговори с Эван, пожалуйста.

Джакарта согласно кивнула:

— Пойдемте.

Она подняла меня за плечи и повела к двери. Щелкнул замок. Мы вышли из туалета и направились к эскалатору.

— Тим узнает, почему она следила за вами.

— Что он собирается с ней делать?

— По крайней мере лишит этой ужасной дубинки.

— Это и называется у вас «работой по частному найму»? Жестокое обращение с людьми?

— Не будьте такой неженкой.

Спустившись на эскалаторе, мы пересекли весь магазин и вышли на улицу.

— Тим устранит опасность, которая вам угрожает, и больше ничего. Не беспокойтесь.

— И все-таки, Джакарта, что такое «работа по частному найму»?

— Заказные убийства.

По пути домой я провела «разбор полетов», задавая себе вопросы и сама же отвечая на них. Метис, ожидавший рядом со мной, когда на светофоре загорится зеленый глазок, услышал странный монолог и поспешно поднял оконное стекло. Итог разбора оказался неутешительным. На большинство вопросов я ответила «нет» или «не знаю».

Около дома меня встретил мужчина. Я почему-то приняла его за страхового агента. «Превосходно, — обрадовалась я. — Застрахуй-ка, дружок, мою жизнь, да подороже».

— Эван Делани? Это вам.

Он вручил мне письмо. На конверте значилось: «Верховный суд штата Калифорния». Я сообразила, что Мери Васкес Дайамонд исполнила свою угрозу. Она подала в суд на меня, на Джесси и на «Санчес Маркс» за преднамеренное причинение душевных страданий.

Открывая входную дверь, я услышала телефонный звонок. Поразмыслив, решила не поднимать трубку: пусть сообщение запишет автоответчик. Я закрыла дверь и скинула туфли. Это был опрометчивый поступок, ибо обувь при таком способе снимания летит со скоростью реактивного снаряда. Одна туфля спланировала на обеденный стол и врезалась в гору свадебных принадлежностей, куда полетела другая, я не заметила. Моим вниманием овладел автоответчик.

— Эван, нам следует непременно продолжить разговор. Тим выяснил нечто такое, о чем вы непременно должны знать, — сказала Джакарта Ривера.

Я застыла.

— Вы знаете, как связаться со мной. Будьте умницей. Перезвоните.

Похоже, я заплыла слишком далеко, и теперь на меня обрушились большие волны.

Я вскрыла конверт, достала заявление и прочитала, что под влиянием ответчика Блэкберна ответчица Делани в присутствии гостей миссис Дайамонд оскорбила последнюю, чем причинила ей неизлечимую душевную травму. Более того, ответчица Делани самым шокирующим образом назвала миссис Дайамонд «старой», «дешевой» и «сопливой светской дамой».

«И кто это, — подумала я, — настолько глуп, чтобы подать подобное заявление?» Я взглянула на первую страницу: «Ага!»

Я подняла телефонную трубку, подержала секунду и положила на место. Разыскав туфли, я обулась и направилась к выходу. Курс — на адвокатскую контору Харли Даусон.

Харли в красноватом костюме, с нимбом в серебристых волосах, выглядела на редкость сексуально. Она обозрела меня с головы до ног:

— Ну и ну. Ты выглядишь так, словно напилась керосина.

Я помахала исковым заявлением:

— С каких это пор твоя контора начала подавать такие дурацкие иски?

— Ты о чем?

Я нашла третью страницу:

— «Сознавая, что ее действия вызовут душевные страдания, Делани тем не менее попыталась вручить правовой документ Кальвину Дайамонду на глазах у миссис Дайамонд…» Действия, о которых идет речь, не дают права на иск. Это полный абсурд.

— Говори потише. — Харли оглянулась на служащую приемной. — Мне об этом документе ничего не известно.

— «Вышеозначенная попытка вручить правовой документ была совершена в ужасающей манере, а именно…» — Я подняла глаза. — «А именно» — это что такое? «Двенадцатая ночь»?

— Довольно.

— Черта с два. Я только верхушка айсберга. Подожди, когда появятся Джесси и Лавонн.

— Прекрати шуметь. Сними адвокатскую мантию. Давай выпьем кофе.

Я рассердилась:

— Почему все постоянно пытаются увести меня с того места, где я стою?

— Может быть потому, что ты действуешь на психику, как сирена, возвещающая о воздушной тревоге.

Мы сели в лифт.

— С каких это пор ваша контора представляет интересы Мери Васкес Дайамонд?

— Не твое дело.

Харли следила за указателем этажей.

— Кто вам ее рекомендовал? Кенни Руденски?

Харли поджала губы, и я поняла, что угадала.

— Что у тебя за дела с Кенни? Это плохой человек, Харли, держись от него подальше.

— Я уже неоднократно говорила тебе, что его…

— Да, что его неправильно понимают. Что на самом деле он просто милашка. Ты говоришь, как влюбленная девочка-подросток.

На лице Харли появилось страдальческое выражение.

Лифт остановился, и мы вышли. На меня подруга не смотрела. Стало понятно, что я хватила через край.

— Хорошо, беру свои слова обратно. Но что все-таки насчет искового заявления?