Все ждали, что он им скажет. От его настроения и его словзависело, как они поведут себя дальше.

– Авария, – повторил шеф, поднимаясь. – Выходит, решилисделать по-своему. – Он помолчал. – Значит, так, все по своим местам. Будемсчитать, что это случайность, на которую мы не имеем права обращать внимание.

– Но, Виктор Викторович… – попытался что-то возразитьпомощник.

– Случайность, – повысил он голос, – и не нужно мне ничегобольше объяснять. Я не ребенок, все понимаю.

– Это убийство, – тихо сказал кто-то из присутствующих. Нонедостаточно тихо, чтобы его не услышал хозяин кабинета.

Тот нахмурился и быстро произнес:

– Такими делами занимается прокуратура, а мы должныработать. Работать так, чтобы не оставить им ни единого шанса… – Несдержавшись, он сжал пальцы в кулак, стукнул им по столу. Стукнул не оченьсильно, сумев в последний момент смягчить силу удара, и все же стук был подобенудару гонга. Все поспешили к выходу.

Когда все вышли из кабинета, Виктор Викторович глянул нателефон. Два года назад он точно так же смотрел на аппарат, ожидая звонкапрезидента. Неужели с тех пор прошло только два года? А кажется, это было такдавно. Он закрыл глаза. Тогда ему тоже трудно было принять решение. Затомножество людей пытались это сделать за него, давали ему советы, искреннесчитая, что он в них нуждается. Но он никогда не слушал чужих советов, дажеесли ему пытались помочь близкие люди. Всю свою жизнь шел напролом. Какпоступил тогда, два года назад, так поступит и теперь, получив это невероятноеизвестие об автомобильной аварии, которая не должна была произойти ни при какихобстоятельствах.

При воспоминании об Ольге Пархоменко ему стало по-настоящемубольно. Ермакович вызвал Кольчугина.

– Узнали подробности? – спросил он пресс-секретаря.

– Она встретилась с этим человеком, – сообщил Кольчугин. –Она сидела за рулем, он был рядом. Они разговаривали. А из-за угла неожиданновыехал самосвал. Сотрудники милиции считают, что у них не было шанса. Ниодного. Оба сразу погибли, не мучались.

– Им устроили эту аварию, – зло проговорил премьер. – Ядолжен был понять, что они не успокоятся и устроят такую аварию своему сотруднику.Поезжай на место, посмотри, что надо сделать.

– А вы?

– Я поеду в Верховную раду. Буду отвечать на вопросы нашейоппозиции.

– Без документов? – спросил Кольчугин.

– Да, – кивнул Ермакович. – У меня уже был в жизни похожийслучай. Я должен был выступать во время предвыборного собрания, а у меня украливсе документы, решив, что я не справлюсь с докладом без шпаргалки. А я сталговорить без доклада, и меня тогда выбрали. История, как видишь, повторяется.Только тогда был фарс, а сейчас настоящая трагедия. Бедная Ольга, как страшновсе получилось…

Он поднялся и посмотрел на своего пресс-секретаря. Кольчугинподумал, что сегодня его патрон выглядит гораздо более утомленным, чем всегда.Сказалось напряжение последних дней.

– Мне сообщили, что в газетах может появиться вашафотография с этим греком, – неуверенно сообщил он.

– Теперь уже все равно, – отмахнулся премьер. – Пустьпечатают все, что хотят. Они все равно проиграли. – Он подошел к аппаратуправительственной связи, набрал номер руководителя службы безопасности. –Здравствуйте, генерал, – бросил отрывисто, – вы уже слышали, что сегодня ваварии погиб мой сотрудник? Мой помощник – Ольга Пархоменко?

– Конечно, слышал. Примите мои соболезнования…

– Не нужно. Она поехала на встречу с кем-то из вашихработников. По моим сведениям, на них неожиданно налетел самосвал, и они обапогибли.

– Мы проведем собственное расследование, – твердо пообещалгенерал, – и я хочу вас заверить…

– Что с Костенко? – во второй раз перебил его премьер. Былоочевидно, что ему очень тяжело. – Он еще работает?

– Генерал Костенко отстранен от занимаемой должности. Мыпроводим служебное расследование.

– До свидания, – премьер положил трубку.

Ровно в полдень он появился в Верховной раде – невозмутимый,мрачный, высокий, сильный, нависающий над депутатами. Ермакович отвечал навопросы коротко, энергично, не колеблясь. Запрос обеих оппозиционных партий былотклонен. А на следующий день начались митинги оппозиции, требующие не вводитьиндивидуальные идентификационные номера. Шествия проходили шумно, сосвященниками, истеричными бабами и подвыпившими мужчинами. Митинги устраивали устен кабинета министров. И через несколько дней президент подписал указ оботмене постановления правительства. Это была чудовищная уступка людям,оставшимся в прошлом веке, но давление этих неуправляемых митингов былоогромным. Ермакович понимал, что это часть организованного плана, но не сталпротестовать. И внешне спокойно согласился с решением президента страны.

На следующий день состоялся очередной митинг оппозиции.Выступившие на нем лидеры своих партий Мищенко и Милашенко потребовалиочередной отставки правительства. Среди функционеров партии Мищенко стоялмужчина в кепке и светлом плаще. Если бы кто-нибудь видел гостя ОльгиПархоменко в ее квартире, то сразу же узнал бы в этом типе того самого Игоря,который так ей понравился.

Откуда ей было знать, что он был давний сотрудник военнойконтрразведки. Откуда ей было знать, что в воскресенье вечером была достигнутадоговоренность между сотрудниками службы безопасности и военной контрразведкой.Решено было не выносить «сора из избы». Поэтому в понедельник Игорь позвонилей, уже зная, что случится дальше. Она приехала на встречу, и у нее в салонеавтомобиля оказался совсем другой, якобы заменивший Игоря, когда из-за поворотапоявился самосвал. В последнюю секунду Ольга что-то поняла, но не успела дажевскрикнуть.

При встрече Ольга Павловна Игорю совсем не понравилась. Онне испытал никаких чувств к сорокалетней женщине с сальными волосами ибесцветными глазами. Это была часть его служебной деятельности, и он выполнилсвою работу на «отлично».

Ольгу Пархоменко и неизвестного мужчину похоронили накладбище рядом. Цветы от премьера и его сотрудников присылали на обе могилы.

Кушаков получил повышение. Арестованного Костенко довольноскоро амнистировали, ведь у него было столько государственных наград,полученных на нелегкой службе в КГБ! Погребняк ушел в отставку и уехал кродственникам в Польшу. Шеф-повар Наливайко перешел в другой ресторан, ещеболее известный и дорогой, где его мастерством по сей день восхищаютсяиностранцы и лидеры зарубежных стран, прибывающие в Киев. Кравченко быстропоправился, Хлыстун стал подполковником.

А Ермакович продолжил работать премьер-министром огромнойстраны. Потом у него было много проблем, сложных и очень сложных. Егопо-прежнему уважали и ему завидовали. Этот человек не мог оставить равнодушнымникого из политических оппонентов, настолько неоднозначным и сильным он был. Ив один из осенних дней он приехал на могилу Ольги Пархоменко, положил на неебукет белых роз, которые она так любила. Премьера сопровождал пресс-секретарьКольчугин, и ему показалось, что, стоя у могилы, Ермакович, чуть шевеля губами,что-то произнес, похожее на клятву. Позже, в салоне автомобиля, Кольчугиносторожно спросил: