– Я ни в чем не виноват, – твердо заявил Погребняк. – Этоакция самого Костенко и его людей. Я об этом ничего не знал. Можете передатьдело в любой суд.

– А вы просчитали свой моральный ущерб? – поинтересовалсяСерафимчук. – Или думаете, что останетесь в большой политике после всегослучившегося? Я предложил вам достойный вариант – уйти в отпуск и уехатькуда-нибудь подальше. А потом уйдете в отставку и будете наслаждаться отдыхомгде-нибудь на побережье. У вас ведь должны быть деньги. Вы не бедный человек. Ктому же в свое время вы даже получали две зарплаты. Или я не прав?

Погребняк отлично понял намек Серафимчука на его работуагентом бывшего КГБ. Лицо у него дернулось во второй раз, он поспешно поднялся.

– Я пришлю вам заявление об отпуске, – пробормотал он.

– И об увольнении, – напомнил Серафимчук. – Так не хотитезаглянуть в эту папку?

– Нет, не хочу. В последнее время я разлюбил детективы. Темболее политические.

Погребняк вышел из кабинета не прощаясь. Вечером сталоизвестно, что первый заместитель руководителя администрации подал в отставку посостоянию здоровья.

В середине дня в Киев прилетел майор Хлыстун. У него былоконкретное задание Кравченко, лежащего в больнице, – найти Даниленко, правакоторого оказались утеряны в ресторане во время нападения неизвестныхпреступников. Хлыстун просидел в государственной автомобильной инспекции обавыходных дня и к вечеру воскресенья уже знал, что эти права были выданы одномуиз сотрудников службы безопасности на подставную фамилию. Круг замкнулся,теперь можно было передать эти данные премьеру для последующего оглашения впарламенте. А потом наступил понедельник…

Рано утром Игорь позвонил Ольге Пархоменко и назначил ейвстречу. Она не хотела признаваться в этом самой себе, но в это утро ей былокак-то тревожно-радостно, как не бывало уже много лет. Ольге понравился этотнезнакомец, так странно вошедший в ее жизнь. Поэтому она надела свой лучшийкостюм и тщательно причесалась, недовольно глядя на себя в зеркало. Конечно,нужно бы сходить в парикмахерскую, но на это у нее не было времени. После уходаИгоря в ее квартире еще долго держался запах его сигарет и слабого лосьона длябритья. И этот запах возбуждал ее сильнее всех документов, которые она могла отнего получить. А в полдень Ермакович с этими документами в руках долженвыступить в Верховной раде, отвечая на запросы оппозиции.

В понедельник рано утром все помощники и советники собралисьв его кабинете. Настроение было тревожным, поэтому говорили мало, с напряжениемждали телефонного звонка. Хозяину кабинета вот-вот должны были позвонить, а вполдень ему предстояло ехать в парламент страны с докладом.

Сам он, внешне спокойный, лишь изредка постукивал пальцамипо столу, в чем присутствующие безошибочно угадывали его настроение, да вотличие от обычной манеры поведения не отвечал на звонки других телефонныхаппаратов. Потом неожиданно шумно поднялся, махнул рукой, что означало «всемоставаться на местах», и прошел в комнату отдыха, где, усевшись в глубокоекресло, постарался немного расслабиться. Он позволил всем им, находящимсясейчас в его кабинете, быть с ним рядом, потому что, в конце концов, вопрос, решениякоторого они сейчас ждали, касался их всех. Всех до единого. Если он проиграет,то и им всем придется нелегко. На государственной службе они наверняка неостанутся. И даже в бизнесе им не дадут дороги. Уж больно они засветились,пытаясь ему помочь, слишком близко стояли рядом с ним и очень усердно работалина него, чтобы рассчитывать на снисхождение. Он точно знал, что средисобравшихся нет предателей, нет перебежчиков, готовых переметнуться на другуюсторону. Сейчас здесь с ним остались только самые преданные люди, с которыми онпрошел долгий, тяжкий путь и которым абсолютно доверял.

Шумно вздохнув, он посмотрел на часы. Должны бы уже исообщить, как там прошла встреча. Почему они молчат? Нахмурившись, он потянулсяк телефонному аппарату, стоящему рядом на столике, но передумал. Нет, не станетему звонить. Не может он дать даже малейшего повода заявить о еговмешательстве. Остается только ждать, хотя ждать совсем не в его характере. Онсжал пальцы в кулак, убрал руку.

Там, в его кабинете, несколько человек волнуются не меньшенего. Их нельзя надолго оставлять одних, демонстрируя свои сомнения. В такуюминуту его обязанность их поддержать. Он провел рукой по лицу, поднялся.Затянул узел на галстуке, вернулся в кабинет. При его появлении все опять поднялись.Он знал, как все они к нему относятся. Наверное, немного побаиваются, считаядостаточно жестким начальником. Но с другой стороны, эта командаединомышленников – люди, которым он доверяет и которые сознательно связали сним свою жизнь.

– Ничего не сообщали? – спросил он, усаживаясь за стол.

– Ничего, – ответил один из его советников, – но мы думаем…– Он не договорил, потому что в этот момент раздался телефонный звонок.

Все невольно повернули головы к аппарату. Если бы сейчас попрямому телефону позвонил сам президент страны, то его звонок, пожалуй,взволновал бы их гораздо меньше. Помощник выразительно посмотрел на хозяинакабинета, не решаясь снять трубку, хотя звонил обычный городской телефон,выведенный в приемную. Но секретарь в приемной, как и все, ждала другого звонкаи тоже не решалась снять трубку именно этого аппарата.

– Ответь, – разрешил хозяин кабинета.

Помощник еще раз посмотрел на него и, сделав несколько шаговк столу, поднял трубку.

– Слушаю вас, – сказал он чуть дрогнувшим голосом. Былозаметно, что помощник сильно волнуется. – Да, это его приемная, да, выправильно звоните. Да, я вас слушаю, – он представился.

Все находящиеся в кабинете внимательно следили за выражениемего лица.

– Что случилось? – переспросил помощник. А когда услышалответ, у него начало меняться выражение лица. Буквально на глазах. И всем сталопонятно, что полученные известия вызвали у него отнюдь не положительные эмоции.– Понимаю, – тихо произнес он и разъединился. Затем вновь глянул на хозяинакабинета.

– Не молчи, – приказал тот, – говори, что там произошло?

– Автомобильная авария, – выдавил помощник, – они говорят,что это похоже на автомобильную аварию.

Было заметно, как напряглись лица всех присутствующих.Хозяин кабинета недовольно покачал головой. В такие минуты нужно сохранятьсамообладание и постараться не сорваться. Он шумно выдохнул воздух ипереспросил:

– Значит, авария?

– Они так говорят, – ответил бледный от волнения помощник.

– Говорят… – Хозяин кабинета вложил в это слово все своепрезрение к тем, кто сегодня выступал против него. Потом посмотрел насобравшихся.