Спустя пару дней Кира забила тревогу.

– Светочка, приезжайте с Ксюшей. Надо что-то с Леной решать.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Ты в курсе, что этот мерзавец ее обманул? Как я, кстати, и предполагала?

– В курсе, – подтвердила я.

Накануне я узнала, что мой муж живет у своего школьного приятеля – Никиты Рощина. Все мои мысли и чувства работали в этом направлении, а Кира разворачивала меня на 180 градусов.

– У Лены хандра, – решительно продолжала Кира. – Мы должны как-то ей помочь.

– Хорошо, я позвоню Ксюше. Мы что-нибудь придумаем…

– Таня уже ей позвонила. Собираемся в пятницу, после пяти. Лена будет на конференции.

Кира все наши семейные дела решала по-деловому, в рабочем порядке. Совещание в пятницу, в пять. И точка. На повестке дня – Лену бросил любовник.

В пятницу после работы мы, весь наш клан, а точнее – женская его часть, собрались в гостиной старого уютного дома. Папа сразу увел детей в гараж, и Кира начала собрание.

– Я собираюсь встретиться с этим мерзавцем и сказать ему все в лицо! – заявила Кира, вызвав этим законную паузу, которая была короткой и емкой.

– Думаю, что это ни к чему не приведет, – осторожно возразила мама.

– Думаю, что приведет! – подхватила тетя Таня. – Приведет к тому, что Кира Георгиевна заработает себе сердечный приступ, а Лена – нервный срыв. А этот негодяй вешал и будет вешать женщинам лапшу на уши.

– Это не может так продолжаться, – заявила Кира. – Она не ест и не спит. На тень стала похожа!

– Мамочка, Лена должна пережить эту ситуацию сама, – возразила мама Лидуся.

– Она Кирюшу забросила, – не отступала Кира. – Ее ничего не интересует.

– Кирюша уже большой, – попыталась высказаться Ксюха.

– Кирюша вечно будет маленьким! – горячо возразила Кира.

– У меня предложение! – бодрым голосом возвестила мама. – Нужно куда-то сводить детей. Мы давно все вместе не устраивали детям развлечений.

– В аквапарк? – предложила тетя Таня.

Предложение поддержали. Действительно, Кирюша всегда был для Лены главным пунктом в жизни. Пусть он поможет ей и теперь. С Лены перешли на Нику. Но если в случае с Леной высказывались хоть какие-то предложения, трагедия Ники завела нас всех в тупик. Никто не знал, чем можно помочь. Никто не высказал ни одного предложения.

Мы сидели и переливали из пустого в порожнее, пока не пришла Лена.

С ее приходом все стали притворно предупредительны, наперебой загомонили насчет аквапарка, а Лена слушала вполуха и отвечала невпопад.

Она была со своим Сашей как с больным зубом. Вернее, зуб удалили, а нарыв остался. У каждого из нас имелся свой больной зуб, который мешал жить в полную силу. Дышать полной грудью. Смотреть во все глаза.

Лена услышать-то нас услышала, но не прониклась. Ей было все равно – в аквапарк вести детей или в какое-то другое место. Зато у тети Тани хватило бы энтузиазма на десятерых. Она явно не исчерпала себя как мать и не попробовала на вкус роль бабушки. Ей хотелось быть впереди и с флагом. А мне хотелось, чтобы моя дочь заговорила. Я подумала: а вдруг аквапарк каким-то образом на это повлияет?

Эта мысль примирила меня с необходимостью в выходной вставать рано утром и лазать по водным горкам, когда можно поваляться с книжкой на диване, погрузиться в чужую жизнь и отвлечься от своей.

Но Анжела говорит, что психологически на желание заговорить может повлиять что угодно. Любое событие. Желание разговаривать может спровоцировать любая яркая эмоция. Итак, вперед, за яркими эмоциями!

Неделю спустя, в пятницу, после продленки и внеочередного педсовета, я шла мимо спального корпуса интерната. Думала о том, что сегодня, когда я приду домой, там будет Игорь. Он должен был забрать Иришку из садика и отвести домой. И о том, что, возможно, Игорь устал уже от того, что с нами происходит. Наверное, он хочет домой. Сколько он может жить у Никиты Рощина? Может, именно сегодня он решит остаться? Мы обнимемся и простим друг друга, будто ничего не было.

Пахло весной. Сумерки обнимали Простоквашку, одинаковые дома-коробки бросали на землю плоские тени. Солнце уходило за здание завода.

В спальном корпусе интерната горел свет. Было видно хаотичное движение теней за занавесками спален. А на втором этаже в среднем окне штор не было. Это было окно коридора. На подоконнике, прижав нос и щеки к стеклу, сидела рыжая девочка и всматривалась в сумерки двора. Это была Карина Грошева.

Я попыталась представить себя лишенной родных, бесправной, маленькой – в вечном ожидании. Этого мне не позволили другие воспоминания, которые моментально влезли и выстроились, – наш уютный дом, который в детстве был намного больше, чем сейчас. Воспоминания таили в себе звук пианино и были пропитаны вездесущим вниманием Киры и дедушки: «Света, ты полила цветы? Света, ты помыла руки? Тебе налить чаю?»

Тогда на место Грошевой я мысленно поместила Иришку, и это сработало. Меня окатило кипятком сострадания и вины. Я не была знакома с матерью Карины, и потому вся моя злость обратилась на Ксюху. Поиграла и бросила!

Я уходила прочь от интерната и затылком чувствовала на себе взгляд Карины.

Дома меня ждала лишь записка. «Мы скоро будем. Ушли в гости».

Это оказалось неожиданно для меня. Это нечестно. Мои ожидания рушились.

Я стала звонить Ксюхе.

– Между прочим, тебя Карина ждет, – сказала я, когда услышала полусонный лепет своей подруги.

– Какая Карина? Почему? – не поняла Ксюха.

– Ты еще спрашиваешь?! – поразилась я. – Потому что сегодня пятница!

– Я не обещала, что приду сегодня.

– Она вообще-то живой человек, – напомнила я. – Не игрушка. Я предупреждала тебя, что так не делают. Сначала поманила ребенка, затем – оттолкнула. Она на себя стала не похожа!

– Вечно ты преувеличиваешь, – насупилась Ксюха. – Я сейчас не могу с тобой спорить. Я не одна.

Когда Ксюха говорит, что не одна, это может означать только одно – у нее мужчина. Кого-то закадрила в своем «Разгуляе».

Я положила трубку и поплелась на кухню. Вообще-то я могла бы разогреть утреннюю манную кашу. Мне бы хватило. Но если Игорь захочет остаться на ужин? Нужно приготовить что-нибудь вкусное и эстетичное.

Я обжаривала на сковороде куски куриного филе, когда вернулись Иринка с Игорем.

– Руки мыть и ужинать! – позвала я.

Мне даже на миг показалось, что все как прежде. Пока Игорь умывал дочь, до меня доносились его бормотание и смех Иришки.

За ужином он с уговорами и сказками кормил нашу дочь, и в общем-то удачно. На тарелке остались лишь листья салата и ложка картофельного пюре.