Попробовать!

Хмель помчался через зал. Ткнулся в первую дверь. Заперто. Добежал до второй. Толкнул ее. Открылась!

Хмель оказался в вестибюле.

Он побежал к входной двери, той самой, что вела из здания. Врезался в нее в тщетной попытке вырваться из западни. Они обречены.

– Что?! – выпалил у него за спиной запыхавшийся Суворкин.

Но он и сам уже увидел, что закрыто.

Хмель метнулся к застекленной выгородке, в которой должен был находиться охранник. Никого. И еще он увидел телефонный аппарат: его сбросили на пол и раздавили, превратив в россыпь бесполезного мусора. Металлический шкаф, в котором, возможно, хранились ключи от всех офисных помещений здания, был заперт на замок. Хмель проверил содержимое ящиков стола. Ключа не было.

– Черт! – бросил он в сердцах, с ненавистью глядя на неприступный шкаф.

Его взгляд уперся в самодельный выцветший плакатик, нарисованный местным художником еще в те давние времена, когда никаких бизнесменов с их офисами во всем Советском Союзе было не сыскать.

ПРИ ПОЖАРЕ ЗВОНИТЬ 01

Хмель снова стал один за другим выдвигать ящики. Где-то он видел зажигалку. Нашел. Чиркнул колесиком, вспыхнуло пламя. Хмель хватал попавшиеся под руку бумаги, поджигал их и бросал в ящики стола.

– Что ты делаешь?! – ужаснулся Суворкин, заподозрив своего собрата по несчастью в сумасшествии.

– Мы в ловушке! – бормотал Хмель, и он сейчас действительно был похож на сумасшедшего. – Они же этого не знают!

Пламя разгоралось.

Суворкин попытался силой оттащить Хмеля. Хмель сопротивлялся и даже смог свалить Суворкина.

– Так надо! – хрипел Хмель. – Мы в ловушке! Мы сами не спасемся! Тут везде решетки! Пожар! Будет гореть! Кто-нибудь вызовет пожарных!

– Мы сгорим, идиот! Сжаримся заживо!

Суворкин изловчился, несколько раз ударил Хмеля в лицо, хватка Хмеля ослабла, и Суворкин высвободился, метнулся к огню, пытался сбить пламя, но полыхало уже сильно.

– Уходим! – выпалил Хмель. – Грибник вернется скоро!

Он бросился бежать по недлинному коридору, пытаясь отыскать хотя бы одну незапертую дверь. Нашел. Распахнул. Это туалет. На кафельном полу лежал охранник. Пулевое отверстие во лбу. Хотел спрятаться, наверное. От Грибника не спрячешься. Хмель ужаснулся. Он опять испытывал то же самое чувство, что и недавно в лесу. Он снова вынужден был спасаться и снова превратился в обезумевшего от ужаса загоняемого зверька. Заметался в коротком, как аппендикс, коридоре. Потом сообразил, что здесь слишком опасно. Вернулся в вестибюль, где Суворкин уже разбил одно из забранных решеткой окон и истошно вопил:

– Помогите! Кто-нибудь!

Разбитое окно поддерживало тягу, огонь полыхал уже вовсю, но страшнее огня сейчас был производимый Суворкиным шум. Хмель попытался оттащить Суворкина от окна, приговаривая:

– Надо спрятаться! Не шуми! Нас убьют!

Суворкин сопротивлялся и кричал.

В голове Хмеля отсчитывал время виртуальный секундомер. До появления Грибника оставалось всего ничего.

– Пойдем! – встряхнул Хмель Суворкина. – Я знаю, где можно спрятаться!

На самом деле он не знал. Здесь спрятаться негде. Грибник отыщет их рано или поздно. Но он хотел увести отсюда Суворкина. Иначе Суворкин не жилец.

Хмель потянул своего спутника за собой. Суворкин упирался. Тут за разбитым окном послышался шум. Что-то мелькнуло и шлепнулось на серый от пыли асфальт. Это было тело Ильи Оганезова. Он смотрел на Суворкина мертвым невидящим взглядом, и могло показаться, что он безмерно удивлен безрассудством Суворкина, который до сих пор не спрятался.

– Пойдем, – пробормотал Хмель. – У нас мало времени!

Потрясенный Суворкин безропотно последовал за ним. Проходя мимо информационного стенда, Хмель сорвал с него несколько бумажных листков. Прошли через зал с дерматиновыми креслами, по лестнице поднялись на второй этаж. Свет в коридоре снова был включен. Хмель его погасил, после чего натолкал в электрощиток бумаги, поджег, прикрыл огонь дверцей. Через пять минут там все оплавится, и свет уже не включишь.

Так надо сделать на всех этажах. Будет, как в ночном лесу. В темноте у них есть шанс. Хмель таил в душе робкую надежду на то, что все обойдется.

Лестницы уже были задымлены.

– Сгорим! – канючил Суворкин.

Он снова стал медлительным, и Хмель, не раздумывая, отвесил ему оплеуху.

На третьем этаже они успели поджечь электрощиток, но тут далеко от них, где-то в середине коридора, вдруг открылись двери лифта, и из залитого светом проема в темный коридор стремительно вышел человек. Хмель рванул Суворкина к себе, выволок его на задымленную лестницу. В коридоре был слышен топот, это бежал бросившийся в погоню Грибник. Хмель помчался наверх, увлекая Суворкина за собой.

Четвертый этаж.

– Быстрее!!! – торопил Хмель.

Где-то здесь был кабинет Ильи. Хмель пинал ногами двери наугад. Одна из них от удара распахнулась. Здесь! Хмель втолкнул Суворкина в кабинет, изнутри закрыл дверь на задвижку, но этого ему показалось мало, и он подпирал дверь всем, что было в кабинете: в ход пошли столы, стулья и даже шкаф. Хмель орудовал в темноте, не смея зажечь свет.

За окном в ночи угадывалось зарево. Видимо, где-то огонь уже вырвался наружу.

Минут через десять примчалась первая пожарная машина.

* * *

Хмеля допрашивали в одном из вскрытых кабинетов офисного здания. Огонь уже потушили, но помещения успели пропитаться запахом гари.

С Хмелем беседовали и оперативники в штатском, и люди в милицейской форме: народу было много, несмотря на то что за окном царила глубокая ночь, – двойное убийство в сочетании с таким обширным пожаром было событием неординарным.

Рассказывая обо всем подробно, Хмель о пожаре как раз говорил скупо. Ну, загорелось. Вижу – дым, потом огонь стал прорываться. О причинах, мол, не знаю. Может, это убийца хотел замести следы? Или нас выкуривал из укромного местечка? Он надеялся, что и Суворкин догадается лишнего не говорить о поджоге. Потому что посадят. И никому не объяснишь, что ты просто спасался таким варварским и недешевым способом. Что очень жить хотелось.

Часа через полтора приехал человек, которого, в отличие от всех прочих здесь, Хмель знал в лицо. Тот самый дядя, который, посулив Хмелю всяких неприятностей, вынудил его стать живой приманкой для Грибника. Это из-за него Хмель согласился какое-то время пожить в своей квартире под присмотром похожего на кавказца опера Шурика.

Мужчина бросил хмурый взгляд на Хмеля, здороваться не стал, взял в руки стопку листков с показаниями и прочитал их от начала до конца, не убирая со своего лица хмурой гримасы.

– Ты его видел? – спросил он, не глядя на Хмеля.