Потом мы обе начинаем плакать.

Данил

— Если бы не знал предысторию, решил бы, что вы только вчера с Леной распрощались, — говорю я чуть насмешливо.

Какие они всё же непосредственные, эти восемнадцатилетние девчонки. Хихикали, болтали взахлеб. Причем слова вылетали со скоростью пятьсот штук в секунду. Пашка забил сразу и молча уплетал пельмени. Я иногда успевал вставить пару слов.

Минут десять назад мы закончили с ужином. Я курю на улице, Марина рядом стоит, с ноги на ногу переминается. Что-то сказать хочет, но как начать — не знает. Делаю ставку на то, что попрощаться пытается.

Каждый раз мы с ней прощаемся навсегда. Забавно.

Я ей никак не помогаю, наблюдаю и облизываю глазами. В выходные столько дел было, а сейчас отпустило немного. И я вспомнил достаточно явно, как трахал эту куколку в пятницу.

— Да, мы дружили. Ночевали друг у дружки, хотя мама считала, что это лишнее. Но наболтаться никак не могли. Я, Лена, Варя — три близкие подруги, — объясняет Хулиганка. Хотя нет, принцесса она. Здесь, в этом красивом доме, смотрится органично.

Телефон ее разрывается.

— Это сестра, — объясняет Марина, едва взглянув на экран. — Я прислала ей несколько фотографий, и Варя заваливает миллионом вопросов.

— Эта Лена вроде ничего, — замечаю я осторожно.

— Да, классная. Знаешь, как говорят? Когда расстаешься с родственной душой, неважно на сколько лет, потом встречаешься и начинаешь с того момента, как виделись в последний раз. А время разлуки ничего не значит.

— Кто так говорит? — усмехаюсь.

Марина смущается. Когда рядом Пашка, она дурачится без остановки. Но едва мы оказываемся наедине, всё сразу меняется. И становится не до шуток.

Марина губу прикусывает. Я затягиваюсь, выпускаю изо рта густой дым и вновь окидываю ее внимательным взглядом.

— Тебе точно надо ехать? — спрашивает она вдруг.

— Есть предложения?

— Скоро дядя Саша приедет с работы, мы поговорим, а потом... — Марина поджимает губы. — Лена зовет в клуб, у ее подруги день рождения. Лена и со мной хочет побыть, и пропустить вечеринку не может. Вроде будет круто.

— Пойдешь?

— Не знаю. Я не была никогда, ты ж меня на мальчишник не взял, — улыбается. — Я бы... хотела. Но боюсь. Та еще трусиха, ты в курсе. Лена уверяет, что там безопасно. И обещала платье одолжить.

Вновь затягиваюсь, лениво выпуская дым изо рта и носа.

— Я думаю переночевать в Ростове, — говорю медленно. — Выходные вышли жаркими, сегодня шесть часов за рулем — уже в глазах двоится. Так что лучше отдохну.

— Ты пойдешь с нами? — выпаливает она с надеждой.

— Нет.

— Пожалуйста!

— Что мне там делать? Может, лучше поужинаем где-нибудь вместе?

Лена выбегает из дома и вновь обнимает Марину за плечи. Веселая, немного покрасневшая от восторга. Мой вопрос остается без ответа.

— Всё, я дозвонилась до папы! — тараторит она. — У него аж голос дрогнул, когда услышал, что Кузнецова у нас в гостях. Папа выехал, будет где-то через час. Поговорите. Он всё тебе объяснит. Боже, как мы переживали, когда вы внезапно уехали!

— Отлично, — взволнованно отвечает Марина.

Я слегка прищуриваюсь, наблюдая за ситуацией.

— Марин, идем в дом? Ты должна мне всё-всё рассказать о себе и о Варе. Как она? О! Я же ничего не знаю! Куда ты поступила? Где Варя учится? Дай угадаю! В Москве или Питере? С ее мозгами и способностью сосредоточиться только туда и дорога.

Марина пожимает плечами и загадочно улыбается:

— О да, нам есть о чём поговорить.

Пока обедали, Лена успела рассказать, что поступила в местный ВУЗ, который обожает. У нее море друзей, подруг и планов. Обычная жизнь. Всем бы такую.

— Идем? — торопит она мою Хулиганку.

Та бросает на меня неуверенный взгляд.

— Я поищу гостиницу, — говорю. — Буду на связи.

— Хорошо... О! Данил, сфотографируй меня, пожалуйста.

Марина подбегает к рябине и встает рядом. Улыбается. Как всегда широко и искренне.

Мы с Павлом действительно ищем подходящую для Данила Виноградова гостиницу. Освежившись, я плюхаюсь на кровать, закрываю глаза всего на секунду, но вырубаюсь мгновенно.

Снится мне какой-то кошмар, поэтому вовсе не сержусь на Пашку, когда тот стуком в дверь вырывает из трясины беспредельной дичи. У меня будто пропали руки и рот, в этом состоянии я пытался кого-то спасать от смертельной угрозы. Белобрысого и испуганного.

— Привет, — говорю я, открыв дверь.

Выходит нервно. Отдышаться не могу. Сердце до сих пор шалит, спина мокрая от ужаса. Потираю ладони — как же хорошо, что они у меня есть.

— Поговорить надо. — Пашка хмурится и решительно заходит в номер. Встает в позу, кулаки в бока упирает.

Видно, что готовился. Щас стих расскажет. Или не стих.

Так.

Я тру глаза, а потом вновь руки щипаю. Языком зубы пересчитываю. Блин, приснится же!

— Сколько времени?

— Половина одиннадцатого. Данил, я всё обдумал. Надо Марине правду сказать.

Вашу ж мать! Я решил, на хуторе что-то страшное. Наливаю в стакан воды, делаю глоток.

— А то что?

— А то некрасиво выходит. Она нормальная девчонка, молоденькая и добрая. Какого фига ты ей мозг паришь? Я всю дорогу голову ломал. Что вас связывает? Не пойму, ты игрушку себе нашел развлечься? Она живой человек! Ты понимаешь, что она всерьез твое представление воспринимает? Ты вообще видел, что она плачет постоянно? Сегодня весь день глаза на мокром месте. Ты добавить хочешь?

— Если ты не понял до сих пор, то плачет она не из-за меня. Я, наоборот, проблемы ее решаю. Она благодарна мне. Расслабься. Вместо автобуса прокатили ее на «Лексусе», ничего смертельного.

— Да при чем тут твой «Лексус»! Она втрескалась в тебя!

— Это вряд ли. — Не удерживаюсь от смешка.

— А ты? Ты-то ее любишь?

— Ты прикалываешься надо мной? — хмурюсь я, понимая, что Павел настроен на конфликт. — Это какая-то анкета для третьеклассников? Маша любит Петю, а Петя — Катю. Слушай, я только проснулся, в себя хочу прийти. Давай позже обсудим, чем можно твою совесть заткнуть.

— Блть! Иногда ты кажешься нормальным, но иной раз...

Вскидываю глаза, разозлившись.

— Иной раз что?

Павел прищуривается.

— Мы будто зверюшки в твоем зоопарке, вот что! Решения меняешь молниеносно. То будешь продавать хутор, то не будешь. Нам то готовиться к переезду, то воевать. То на Злате женишься, представляешь ее невестой, заставляешь нас ее принять. Сам с Мариной во все тяжкие! Что дальше-то будет?