Пилот, привыкший водить самолеты по трассе, получив указание Вашингтонского центра, тотчас круто развернул бы самолет вправо. Он почувствовал бы по голосу Кейза, что это необходимо, и действовал бы не раздумывая и ничего не выясняя – пока. Пилот-профессионал плюнул бы на все возможные последствия перемены курса, лишь бы – главное! – избежать аварии, потому что этим, несомненно, объяснялись указания центра. Позади него, в пассажирской кабине, мог пролиться кофе, могли разлететься во все стороны тарелки с завтраком и даже кое-кого могло слегка ранить. Позже могли начаться жалобы, обвинения, быть может, даже расследование со стороны Совета гражданской авиации. Но при минимальном везении все остались бы живы. Для этого достаточно было быстро отреагировать – и все. Семейство Редфернов в таком случае тоже не погибло бы.

У пилотов-профессионалов благодаря тренировкам и опыту рефлексы действуют быстро и точно. Ирвинг Редферн этим качеством не обладал. Человек он был педантичный, ученого склада, привыкший сначала думать, а потом действовать, и действовать при этом по всем правилам. Поэтому прежде всего он подумал о том, что надо подтвердить Вашингтонскому центру получение радиограммы. На это и ушло у него две или три секунды – все время, каким он располагал. Т‑33, выходя из «петли», взмыл вверх и протаранил «бич-бонанзу» – раздался визг металла, и левое крыло отлетело. Т‑33, тоже тяжело поврежденный, некоторое время еще продолжал лететь вверх по инерции, но его передний отсек стал рассыпаться. И тогда лейтенант Нил, еще не очень понимая, что происходит – а он лишь на миг уловил очертания промелькнувшего мимо другого самолета, – выбросился из кабины и повис на раскрывшемся парашюте. Под ним, потеряв управление и нелепо крутясь в воздухе, «бич-бонанза» с семейством Редфернов падал вниз.

У Кейза дрожали руки, когда он снова нажал кнопку микрофона:

– «Бич-бонанза» четыреста третий, говорит Вашингтонский центр. Вы меня слышите?

Джордж Уоллес стоял подле Кейза, губы его безмолвно шевелились. В лице не было ни кровинки.

Пока они, застыв от ужаса, смотрели на экран, зеленые точки на нем сблизились, произошла яркая вспышка, и все погасло.

Перри Юнт, почувствовав что-то неладное, подъехал к ним на своем табурете:

– В чем дело?

У Кейза пересохло во рту, он с трудом произнес:

– По-моему, произошло столкновение в воздухе.

Вот тогда-то и раздался этот голос, возникнув словно из кошмарного сна, и все, кто его слышал, дорого бы дали, чтобы никогда его не слышать, но теперь он уже на всю жизнь врезался в их память.

В обреченном «бич-бонанзе», который, крутясь, летел на землю, Ирвинг Редферн, по-прежнему сидя в кресле пилота, – возможно, непроизвольно, а возможно, в отчаянной попытке хоть что-то сделать, предпринять, – нажал на передаточную кнопку своего микрофона, и радио заработало.

В Вашингтонском центре ожил консольный динамик, который включил Кейз, как только возникло ЧП. Сначала раздался грохот, потом пронзительные отчаянные крики, от которых стыла кровь. В диспетчерской все головы повернулись к консоли. Лица побелели. Джордж Уоллес истерически всхлипывал. Старшие групп, бросив свои посты, кинулись к группе Кейза.

И вдруг, перекрывая эти крики и шум, отчетливо и ясно раздался голос, испуганный, одинокий, молящий. Сначала не все слова можно было разобрать. Только потом, когда снова и снова прокручивали ленту магнитофона, различили все слова и опознали голос – он принадлежал девятилетней девочке, Валери Редферн.

– …Мамочка!.. Папочка!.. Помогите мне, я не хочу умирать… Милый Боженька, я же хорошая… Пожалуйста! Я не хочу…

По счастью, передача на этом оборвалась.

«Бич-бонанза» упал и сгорел у селения Лиссабон, штат Мэриленд. Ни одного из четверых пассажиров нельзя было опознать, и то, что от них осталось, похоронили в общей могиле.

А лейтенант Нил благополучно опустился на парашюте в пяти милях от места катастрофы.

Все три диспетчера, имевшие отношение к трагедии – Джордж Уоллес, Кейз Бейкерсфелд и Перри Юнт, – были тотчас отстранены от работы до окончания расследования.

Стажера Джорджа Уоллеса впоследствии полностью оправдали, так как в момент катастрофы он еще не получил квалификации диспетчера. Тем не менее его уволили с государственной службы и навсегда запретили работать в воздушной диспетчерской.

Вся ответственность пала на молодого негра Перри Юнта. Комиссия по расследованию на протяжении многих дней и недель гоняла ленту на магнитофоне, изучала доказательства и проверяла решения, которые Юнту пришлось принимать в течение секунд в обстановке страшного напряжения, и наконец решила, что ему следовало не уделять столько времени самолету компании «Ориент», а заняться лучше наблюдением за Джорджем Уоллесом во время отсутствия Кейза Бейкерсфелда. То обстоятельство, что Перри Юнт по доброй воле нес двойную нагрузку, от чего он вполне мог бы отказаться, – не было принято во внимание комиссией. Юнту вынесли порицание и понизили его в звании.

Кейза Бейкерсфелда полностью оправдали. Комиссия по расследованию особо постаралась отметить, что Кейз официально отпросился с дежурства, что просьба его была оправданна и что, покидая помещение и возвращаясь на свой пост, он, согласно инструкции, расписался в журнале. Более того: по возвращении он сразу уловил угрозу катастрофы и попытался ее предотвратить. Комиссия отметила его умение быстро ориентироваться и действовать, хотя это и не предотвратило катастрофы.

Первоначально вопрос о том, сколько времени отсутствовал Кейз в диспетчерской, не возникал. Но ближе к концу расследования Кейз, чувствуя, как складываются дела Перри Юнта, сам попытался заговорить об этом и принять на себя всю тяжесть вины. Его любезно выслушали, но было совершенно ясно, что комиссия рассматривает его показания лишь как благородный поступок – и ничего больше. Кейза даже не дослушали до конца, как только стало ясно, куда он клонит. В окончательном докладе комиссии о нем вообще не было сказано ни слова.

Воздушные силы национальной гвардии провели собственное расследование, в ходе которого выяснилось, что лейтенант Хэнк Нил по легкомыслию нарушил приказ оставаться в районе Мидлтаунской воздушной базы и приблизился на своем Т‑33 к авиатрассе В‑44. Однако доказать, где именно он находился, не представлялось возможным, поэтому никаких обвинений против него выдвинуто не было. И лейтенант продолжал продавать автомобили, а по уикендам – летать.

Когда Перри Юнт узнал о решении комиссии, с ним случился нервный шок. Пришлось положить его в больницу, в психиатрическое отделение. Здоровье его уже пошло на поправку, когда вдруг он получил по почте из анонимного источника отпечатанный типографским способом бюллетень, который издавала некая правая группа в Калифорнии, выступавшая, в частности, против предоставления неграм гражданских прав. В бюллетене содержалось намеренно искаженное описание редферновской трагедии. Перри Юнт был изображен там невеждой