Легче после сыра не стало. Голод по-прежнему беспокоил, а изжогу мог унять только горячий суп. Артур взял из тарелочки, стоящей на столе, сушку и, грызя ее, покинул кухню. Хотел вернуться к себе, но тут заметил, что из-под двери гостиной выбивается свет. Сердце кольнуло.

Кто там, за дверью? Не тот ли, кто играет с ним?

Артур резко повернул ручку, толкнул створку.

В кресле, придвинутом к зажженному камину, сидел Сергей и пил виски со льдом. Услышав за своей спиной шаги, он вздрогнул и резко обернулся. Потом выдохнул с облегчением:

– Как ты меня напугал…

– А ты меня. Думал, все спят… – Артур взял свободное кресло и подтащил его к камину.

– Выпьешь со мной?

– Выпью.

Бутылка стояла на столике. Литровая «бомба» виски «Блэк лейбл». В запасах Клавдии такой не было, та покупала другой сорт. Значит, Сергей привез бутылку с собой. Куда только такую большую?

Артур налил себе виски. Мужчины молча чокнулись.

– Грустишь? – спросил врач у Сергея после того, как сделал несколько глотков. Тот кивнул. – А я даже не знаю, как свое состояние описать. Одно слово на язык просится – «хреновое». Но оно ничего не объясняет…

– Потерпи. Скоро все пройдет. Ты научишься жить без нее.

Артур вздохнул. Если бы Сергей знал, что дело не только в его тоске по Клавдии, то этого не говорил бы…

– Жениться тебе надо, Артур, – услышал он вдруг. – На какой-нибудь милой барышне детородного возраста. Она родит тебе ребеночка. А может, даже двух.

– Да какие дети в мои годы?

– Желанные.

– А не лучше ли жениться тебе, Сережа? На какой-нибудь милой барышне детородного возраста. Она тебе родит ребеночка. А может, даже двух, – вернул собеседнику его слова Артур.

– Один – один, – хмыкнул Сергей и налил себе еще виски. Он был уже изрядно пьян, и это бросалось в глаза. Артур впервые видел Сережу таким. – Вот только проблема у меня, Артур. Даже две. Не могу я позволить себе заводить детей.

Артур понял – из-за сестры. Сережа никогда не жаловался. Более того, всем своим видом показывал, что живет беспроблемно. Если бы Клавдия не рассказала Артуру его историю, он так бы и думал.

– К тому же девушка, которая мне очень нравится, в другого влюблена, – продолжил Сергей.

– Я ее знаю?

– Конечно, это Даша.

– Тебе нравится Даша? – поразился Артур. И тут же вспомнил Клавину фразу «И ты туда же!», прозвучавшую после того, как он выдал ей ложь о своем увлечении «приживалкой».

– Она такая удивительная женщина…

– Совершенно обычная.

– Кому как.

– И в кого же Дарья влюблена?

– В адвоката Райки.

Артур удивленно глянул на Сергея. Раиса адвоката только вчера наняла, а Даша в него уже влюбилась?

– Они встречались когда-то, – пояснил Сергей. – Потом расстались. И вот судьба снова их свела.

– Но с чего ты взял, что она до сих пор его любит? Сама тебе сказала?

– Нет, как раз уверяла в обратном. Да только я не дурак. Все понимаю. И чувствую хорошо… – Молодой человек повернул голову и устремил на Артура осоловелые от алкоголя глаза. – Ее губы, когда она молчит, говорят больше, чем слова.

Эта туманная фраза ничего Артуру не открыла, но просить, чтобы Сергей расшифровал ее, врач не стал. По большому счету ему не было дела до амурных переживаний собеседника. А разговаривал с ним просто потому, что не хотелось молчать.

– Давай еще выпьем? – предложил Сергей и налил себе снова. Рука его уже была нетверда, и несколько капель виски упало на столик.

– Может, тебе хватит, Сережа? Да и мне, пожалуй, тоже.

– По последней.

Сергей залпом опорожнил свой стакан и швырнул его в камин. Пламя зашипело, заплясало раздраженно.

– Видел, как окрысилось? – обратился к Артуру Сергей. – В этом доме меня ненавидит даже огонь, горящий в камине.

– В стакане оставалось немного крепкого алкоголя, вот огонь, как ты выразился, и окрысился…

Но Сергей не слушал:

– Я ненавижу этот дом. И боюсь его. Нынешняя ночь последняя, которую я проведу здесь. И пусть Клавдия на том свете на меня обижается…

– В чем причина твоей ненависти?

– Она есть.

– Не понимаю, – пожал плечами Артур. – Это всего лишь дом. Причем новострой без какой-то чудовищной истории.

– Ты просто не знаешь о ней. – Сергей попытался встать, но у него не получилось. Тогда он снова плюхнулся в кресло и потянулся было к бутылке, но, скривившись, махнул на нее рукой. – Никто не знает. Я хранил свою тайну. Но теперь, наверное, уже не стоит. Хочешь, открою ее тебе?

– Если тебе это нужно.

– Рома погиб из-за меня.

– Как это? Он же разбился: вылетел на встречку и врезался в столб.

– Именно так. Роман ехал в этот особняк. А я, побывав в нем, как раз возвращался в Москву. Клавдия просила посмотреть, правильно ли расставлена мебель, повешены картины, гардины и так далее. Я выполнил ее просьбу. За день здорово устал, а до этого мало спал – у сиделки был выходной. Плюс мысли мои были заняты одной женщиной, с которой я собирался встретиться вечером. В общем, я плохо следил за дорогой…

– И?

– И не вписался в поворот, машину занесло. Но я смог кое-как вырулить, а вот тот, кто ехал навстречу, этого сделать не сумел. Чтобы избежать столкновения, он крутанул руль, и…

– Вылетел с дороги?

– Когда я сумел затормозить, раздался звук удара. Это машина Романа влетела в столб. Тогда я не знал, что за рулем именно он. Просто понял, что спровоцировал аварию. Я выбежал из авто и бросился на помощь, но Роман уже не дышал. Он умер мгновенно.

– И ты сбежал с места аварии?

– Да. Роману все равно нельзя было помочь.

– Неужели на дороге не было других машин?

– Представь себе, в эти минуты ни одной. Но как только я отъехал, хлынули потоком. Возможно, открылся железнодорожный переезд. Едва я свернул на какую-то бетонку, ведущую черт-те куда, как у авто Романа затормозил грузовик. Его водитель и вызвал бригаду ДПС.

– Если бы Клавдия узнала…

– Она бы меня прокляла, – закончил за Артура Сергей. – Поэтому я ничего ей не сказал. Но все это время жил с болью и страхом. А особняк, куда направлялся Роман и откуда возвращался я, возненавидел. Подъезжая к нему, постоянно вспоминал тот вечер. И, переступая порог, вспоминал, и сидя здесь в гостиной, и лежа в кровати, и глядя на потолок, на котором висят люстры, которые именно я выбрал… Если бы я не участвовал в обустройстве этого дома, ничего бы не произошло, и Роман, возможно, был бы жив.