– У тебя есть манера зреть в корень, Стерн. Каждая ночь выходного дня, каждая вечеринка – это серия таких сделок, но Хэллоуин все это усугубляет. Эти люди заключают договор, когда проходят через эту дверь, полные предвкушения. Даже раньше, когда надевают свои крылья, рога… – он покосился на нее, – … и глиттер. Кажется, кто-то говорил, что любовь – это взаимная иллюзия?

– Как цинично, Дарлингтон. Тебе это совсем не к лицу.

– Если предпочитаешь, можешь называть это магией. Двое людей, произносящих одно заклинание.

– Ну, а мне нравится, – сказала Алекс. – Выглядит, как вечеринка из кино. Но тут повсюду Серые.

Он это знал, но все равно удивился. После стольких лет ему казалось, что он должен научиться как-то ощущать их присутствие. Дарлингтон попытался отстраниться, увидеть это место так же, как Алекс, но все выглядело, как обычная вечеринка. Хэллоуин – это ночь, когда оживают мертвецы, потому что живые чувствуют себя более живыми: счастливые дети, наевшиеся конфет, злые подростки с яйцами и кремом для бритья, спрятанными в худи, пьяные студенты колледжей в масках, крыльях и рогах, позволяющие себе побыть кем-то еще – ангелами, демонами, хорошими докторами, плохими медсестрами. Пот и возбуждение, пересахаренный пунш, насыщенный фруктами и спиртным. Серым не устоять.

– Кто здесь? – спросил он.

Она подняла темные брови.

– Хочешь подробный отчет?

– Я не прошу тебя рисковать собой ради моего любопытства. Просто… Общий обзор.

– Двое у стеклянной раздвижной двери, пять-шесть во дворе, один у входа рядом с девицей-контролершей, целое племя рядом с пуншем. Невозможно пересчитать.

Она с готовностью все рассказала. Она замечала их, потому что боялась.

– Все нижние этажи защищены. Об этом тебе сегодня волноваться не придется, – он повел ее к лестнице, где Даг Фэр, оперевшись на перила, контролировал, чтобы никто не спустился без приглашения. – В Хэллоуин кровавая магия строго регулируется. Она слишком привлекательна для мертвых. Но сегодня «Манускрипт» поглотит всю праздничную страсть и раскрепощенность, чтобы подпитывать свои обряды остаток года.

– Неужели в вечеринках столько силы?

– На самом деле рост Андерсона Купера – пять футов четыре дюйма, вес – две сотни, а говорит он с ужасным лонг-айлендским акцентом.

Алекс распахнула глаза.

– Просто будь осторожна.

– Дарлингтон! – сказал Даг. – Джентльмен из Леты!

– Ты застрял здесь на всю ночь?

– Только на следующий час, а потом я нахерачусь до потери пульса.

– Круто, – сказал Дарлингтон и заметил, что Алекс закатила глаза.

Не считая ночи, когда они напились после провального ритуала аврелианцев, он никогда не видел, чтобы она выпила хотя бы глоток вина. Он спрашивал себя, тусуется ли она со своими соседками или намеренно воздерживается от алкоголя и наркотиков после того, что случилось с ее друзьями в Лос-Анджелесе.

– Кто это? – спросил Даг, и Дарлингтон невольно испытал раздражение, заметив, как лениво тот разглядывает костюм Алекс. – Твоя девушка или твоя Данте?

– Алекс Стерн. Она – это новый я. Она будет наблюдать за вами, дурнями, когда я наконец отсюда свалю.

Он сказал это, потому что они от него этого ожидали, но Дарлингтон ни за что бы не покинул этот город. Он слишком много сил положил на то, чтобы здесь остаться, чтобы сохранить «Черный вяз». Он попутешествует несколько месяцев, посетит остатки пещерной библиотеки в Дуньхуане, совершит паломничество в монастырь на горе Сент-Одиль. Он знал, что Лета ожидает, что он подаст документы в аспирантуру, возможно, займет исследовательскую должность в нью-йоркской конторе. Но его сердце к этому не лежало. Нью-Хейвен нуждался в новой карте, карте невидимого, и Дарлингтон хотел стать тем, кто ее создаст, и, возможно, в линиях его улиц, тишине садов, глубокой тени Ист-Рока найдется ответ на вопрос, почему Нью-Хейвен так и не стал Манхэттеном или Кембриджем, почему, несмотря на все возможности и все надежды на благополучие, он всегда испытывал трудности. Было ли это случайностью? Невезением? Или живущая в городе магия каким-то образом мешала ему в то самое время, как он продолжал процветать?

– Так ты кто? – спросил Даг Алекс. – Вампирша? Высосешь мою кровь?

– Если тебе повезет, – сказала Алекс и спустилась по лестнице.

– Береги себя сегодня, Даг, – сказал Дарлингтон, последовав за ней. Она уже пропала из виду, исчезла, а сегодня ее не стоило оставлять без присмотра.

Даг рассмеялся.

– Это твоя работа.

Выхлоп из дым-машины ударил Дарлингтона прямо в лицо, и он чуть не споткнулся. Он раздраженно разогнал рукой дым. Почему люди не могут просто выпить и поговорить? Зачем все это отчаянное притворство? Уж не завидует ли какая-то его часть Дагу и всем, кто может на одну ночь стать безрассудным? Возможно. Он чувствовал себя отрезанным от всего с тех пор, как переехал назад в «Черный вяз». Студенты первого и второго курса должны были жить в общежитиях, и, хотя он с религиозным пылом навещал «Черный вяз», ему нравилось чувство, что его затягивает на другие орбиты, что соседи по комнате из благих побуждений насильно вырывают его из ракушки и увлекают в мир, не имеющий ничего общего с Летой и сверхъестественным. Джордан и И. Дж. нравились ему настолько, что он жил с ними все два года, и он был рад, что они разделяют его чувства. Он все собирался им позвонить, позвать встретиться. Но дни бежали, а его время уходило на книги, «Черный вяз», Лету, а теперь и Алекс Стерн.

– Держись позади меня, – сказал он, догнав ее, и удивился своему недовольному тону. Она уже была на следующем уровне, с любопытством оглядываясь вокруг. Этот этаж напоминал вип-зону ночного клуба: освещение здесь было тусклым, басы приглушены, но все было, как во сне. Казалось, каждый человек, каждый предмет в этой комнате озарен золотым светом.

– Похоже на какой-то клип, – сказала Алекс.

– С бесконечным бюджетом. Это чары.

– Почему он назвал тебя джентльменом из Леты?

– Потому что люди, у которых нет манер, притворяются, что манеры их забавляют. Вперед, Стерн.

Они спустились еще на один лестничный пролет.

– Мы спустимся в самый низ?

– Нет. На нижних уровнях проводятся и поддерживаются обряды. В любое время у них действуют пять-десять заклинаний в разных странах. Заклинания харизмы и чары требуют постоянного поддержания. Но сегодня ночью они не будут проводить обрядов, только выкачивать силу из вечеринки и города, чтобы спрятать ее в хранилище.

– Чувствуешь? – спросила Алекс. – Пахнет, как…

Лес. Следующий пролет привел их в зеленеющий лес. В прошлом году здесь был высокий голый холм. Солнечный свет пробивался сквозь листву густых деревьев, а горизонт, казалось, простирался на много миль. Одетые в белое тусовщики, развалясь, сидели на пледах для пикника, расстеленных на пышной траве, в теплом воздухе носились и парили колибри. На этот уровень и ниже допускались только выпускники и действующие члены, которые их обхаживали.