– Давай без истерик, – поморщился Самойлов. – Два года прошло, ты могла…

– Это не Антон, закрыли тему!

После такого заявления Прохор Аверьянович развел руками:

– А что ты тогда здесь делаешь? Ты приехала ко мне из аэропорта, то есть из Бостона, чтобы сказать, что Корамис вывез в Америку не твоего брата и на этом тема закрыта?

– Из аэропорта я поехала к Попе. Он оказался убитым. Поэтому я приехала к тебе. Сказать, что адвокат Попакакис убит выстрелом в грудь, а шофер такси не забудет меня никогда – можно сказать, идеальный свидетель! Подъезжая к Попе, я высказала водиле все, что думаю о его сосательном рефлексе и о пользе «Беломора» для потенции. Когда я выскочила из подъезда, таксист еще не отъехал – ковырялся в моторе. Четыре часа утра – у меня не было другого выбора! Этот курильщик содрал тысячу рублей за пятнадцать минут езды к тебе.

– Минуточку, с чего ты взяла, что адвокат убит? Ты его видела? Трогала?

– Он лежал голый на ковре, в распахнутом халате, с дыркой в груди, и от него уже пахло, трогать его надобности не было. В комнате беспорядок, а Попа этого никогда не допускал. Больше всего мне не понравилось, что одна моя вещица тоже валялась на ковре.

– Оружие? – спросил Самойлов, подвинул к себе телефон и снял трубку.

– Пистолет малокалиберный валялся рядом с Попой. Не знаю точно марку, вот… – Лера вытащила из кармана пижамной куртки пистолет и положила его на стол рядом со своей чашкой. – Надеюсь, ты не в милицию звонишь?

Прохор Аверьянович задержал дыхание и положил трубку.

– Зачем ты забрала оружие с места преступления? – просипел он, уговаривая сердце не дергаться так сильно.

– На нем мои отпечатки, – как само собой разумеющееся, ответила Лера. – Я хорошо помню эту стрелялку, Попа мне ее давал дважды – на отработки. Незаряженную, конечно, так, попугать… Короче, в особо тяжелых случаях я целилась из пистолета себе в висок, как нервная малолетка, угрожая застрелиться. Идиотская была идея, но Попа оказался прав – срабатывало.

– Ты сказала, что на ковре валялась еще одна твоя вещица.

– Пистолет – не мой! Он зарегистрирован на Какиса.

– Что это за вещица? – зловеще напирал Самойлов.

Лера достала из другого кармана и положила рядом с пистолетом ажурные голубые трусики.

– Это… – опешил Самойлов. – Это же…

– Это мои трусы, а что такого? Одежда, в которой Попа меня фотографировал с подставленным клиентом, вся такая развратная. Это рабочая униформа. Она и хранилась у Попы. Все эти трусики, носочки, подвязочки, пояса с бантиками. Мне не понравилось, что мои рабочие трусы валяются на ковре рядом с убитым адвокатом.

Самойлов растекся на стуле в бессилии отчаяния.

– Судя по лексикону, последние два года ты провела не в школе для умственно отсталых, а в борделе!

– Я чиста душой и телом, клянусь, – совершенно серьезно заявила Лера. – Я должна найти своего брата, и найду его, клянусь! Есть, конечно, работа погрязнее помощницы адвоката по бракоразводным делам, но уж вряд ли дороже. Попа сделал для меня все, что пообещал. Он оплатил поездку в Бостон и оформил все документы для этого. Он нарушил адвокатскую этику, давая адрес своего клиента, которому помог незаконно вывезти похищенного ребенка! И согласился он на это потому, что я клятвенно обещала не вмешиваться, а всего лишь посмотреть на брата. Долго мы еще будем трепаться? Скоро рабочий день наступит.

– Я взял три дня – отлежаться, – удивился Самойлов ее беспокойству.

– Отлично, – одобрила Лера. – Будем что-нибудь делать с трупом адвоката? Поедем отмывать мои отпечатки и забирать оставшиеся вещи, вроде медальона с монограммой?

Самойлов как мог убедительнее уверил девочку с глазами изо льда, что с трупом Попакакиса они ничего делать не будут, как и с квартирой адвоката.

– Ладно, ты сам так решил, – подвела итог Лера. – Значит, мне придется остаться у тебя.

– Это еще почему? – удивился Самойлов.

– Старик, – снисходительно попросила Лера, – напряги мозги! На ковре в своей квартире валяется мертвый Попа, рядом с ним – пистолет, на котором уже были мои отпечатки. Кто-то постарался и для большей уверенности подложил еще и предмет рабочей одежды. В подушках на гостином диване запрятан мой крыс, если нажать ему на живот, он скажет: «Привет, добрая, умная, нежная и красивая девочка Валерочка. Я тебя люблю».

– Какой ужас…

– Это игрушечный крыс! У него внутри диктофон. Я сама все это надиктовала. Знаешь, почему?

Самойлов, потрясенный, молчал.

– Из-за полного отсутствия воображения. Я могла бы при желании представить себе любого человека, который меня любит и говорит все это, любое животное, которое живет у меня в кармане, но… У меня нет воображения, как выяснили родители.

– Ладно, ладно! – Самойлов воспротивился этому приступу самоуничижения у красивой девочки. – Ты хочешь, чтобы мы поехали в квартиру адвоката за твоей любимой игрушкой?

– Я хочу сказать, что есть человек, который собирался меня подставить с этим убийством! И есть человек, который будет искать убийцу по долгу службы. Но здесь меня никто из них никогда не найдет, – уверенно заявила Лера. – Теперь ты будешь искать моего брата?

Самойлов крепко задумался.

– Получается, что его украли, но не вывезли в Бостон? – уточнил он.

– Получается, что так.

– Но это же абсурд! – уверенно заявил Самойлов. – Совершенно нелогично и даже странно.

– Это ты уже начал анализировать предстоящий поиск или хочешь меня убедить, что я спятила? – агрессивно поинтересовалась Лера.

– Если твоего брата нет у Марка Корамиса, значит, его вообще нет в живых, – выдал Самойлов, устав от напора девчонки.

– Старик, не зарывайся! – отбила удар Лера. – Он жив, я это чувствую, если хочешь от меня отделаться – так и скажи.

– Вот именно, – кивнул Самойлов. – Я хочу отделаться.

– Ладно, – кивнула Лера, словно ничего другого и не ожидала, – ты не хочешь ехать прятать труп Попы, ты не хочешь искать моего брата. Тогда просто покажи место, где я смогу спать. Я больше не буду тебя беспокоить просьбами. Я сама найду брата. Но для этого в ближайший месяц меня не должны арестовать за убийство адвоката.

– Спи где хочешь, кроме моей спальни. Насчет ареста обсудим, когда я увижу труп и позвоню в отдел убийств. Одевайся, мы едем осматривать место преступления.

– То есть – ты мне не веришь? – уточнила Лера.

– Я тебе не доверяю. Я хочу видеть всю картину сам.

– Один вопрос: сейчас около пяти утра – на чем поедем?

И Самойлов поднял трубку телефона…

– Надеюсь, ты хорошо понимаешь, что делаешь, – предостерегла Лера, ухватив его за руку. – Потому что, если ты напортачишь и помешаешь мне искать брата, я в долгу не останусь.