— Вас узнали?

Рене знала, что это катастрофа: если кардинал Уолси обнаружит, что и ее сопровождают deletoris, она погибла.

— Марчелло, солдат, который мог видеть и узнать меня, был моим товарищем в академии. Он не сумел хорошо разглядеть меня, но я почел за лучшее убраться оттуда, дабы он ничего не заподозрил. Быть может, он ничего не скажет капитану Лусио, нашему, — он обменялся еще одним виноватым взглядом с лейтенантом Армадо, — бывшему командиру.

— Что еще?

— Солдаты deletoris взяли под охрану дворец Йорк–плейс. Хилл, капитан стражи, вне себя от ярости. Каждый день между двумя лагерями вспыхивают ссоры и стычки. Кардинал Уолси хочет, чтобы кардинал Кампеджио поскорее уехал, но не осмеливается принудить его к этому. Солдаты deletoris круглые сутки постоянно патрулируют замок и прилегающую территорию, как будто все здание — это драгоценное банковское хранилище. Я старался не попадаться им на глаза, когда обыскивал дворец сверху донизу. Я искал и днем, и ночью — но не нашел ничего.

— Где кардиналы проводят большую часть времени? — пожелала узнать Рене. В голове у нее больше не стучали молоточки, зато ей стало невероятно трудно сосредоточиться.

— В своих личных апартаментах, в часовне и за столом.

— Адель, приоткрой окно. Мне нужен свежий воздух. Сержант, вы обыскали их комнаты?

— Так тщательно, как только смог. Как я уже докладывал, там повсюду стоят часовые.

— И вы ничего не заметили? Ничего, что привлекло бы ваше внимание? Подумайте хорошенько, Франческо. Любая мелочь, сколь бы незначительной она ни казалась, может иметь огромное значение.

Франческо заложил руки за спину и нахмурился, припоминая.

— Сегодня рано утром мне приказали собрать грязный тростник[48]на галерее подле часовни. И я услышал, как внутри о чем–то спорят кардиналы. Я осторожно приоткрыл дверь и увидел кардинала Кампеджио, одной рукой обнимавшего статую Скорбящей Богоматери. Он поклялся Святым Граалем, что не уедет отсюда без «него». Я решил, что он имеет в виду Талисман.

— Прошу вас, продолжайте… Э–э, а из–за чего они спорили?

— Из–за противостояния между стражниками, которое становится все острее. Капитан Хилл избил хлыстом одного из deletoris. Этот Хилл — очень неприятный и подлый тип. В отместку капитан Лусио пришпилил Хилла к стене замка стрелами, которые пробили одежду Хилла, но не коснулись кожи и не ранили его. — Франческо ухмыльнулся, глядя на своего лейтенанта. — Он был моим учителем в Риме, мадам, этот капитан.

— А теперь расскажите мне о статуе Скорбящей Богоматери.

— Это большая скульптура белого мрамора. Наша Матерь Божья держит на руках Господа нашего Иисуса Христа. Это замечательная и очень точная копия статуи Богоматери работы самого Микеланджело в Риме.

— Итак… Кардинал Кампеджио одной рукой обнимал статую Скорбящей Богоматери, когда заявил кардиналу Уолси, что не уедет отсюда без «него»… Значит, это и есть наш Талисман. Скорбящая Богоматерь! — Принцессе хотелось кричать от восторга, и она не могла скрыть своего воодушевления. Но тут она кое–что заметила. — Лейтенант Армадо, а где ваш медальон?

Армадо густо покраснел.

— Я оставил его во Франции, мадам, как вы и советовали.

Рене заметила острый и быстрый взгляд, который сержант Франческо метнул на лейтенанта. Армадо лгал. Но почему? Лейтенант выпрямился.

— Итак, мы узнали, где хранится наше сокровище!

— Мы можем только гадать и надеяться, — поправила его принцесса. — Но совсем скоро мы будем знать наверняка. Аудиенция назначена на завтрашний вечер. Маркиз и я приглашены на ужин в Йорк–плейс. Предлагаю вам, Франческо, позаимствовать театральный грим и костюмы в лавке развлечений, чтобы вас нельзя было узнать. И последнее — хорошенько присматривайте за маркизом. Перехватывайте его корреспонденцию и немедленно доставляйте ее ко мне.

— Будет исполнено, — пообещал лейтенант.

Рене поднесла руку ко лбу. Она должна была сказать им что–то очень важное, но не могла вспомнить, что именно.

— Нынче вечером будьте наготове. — Если Бэкингем, в соответствии со своим планом, нанесет удар сегодня ночью, телохранители кардинала Кампеджио непременно постараются вывезти Талисман из Англии. Логично предположить, что они направятся во Францию, но Рене не была в этом уверена. — Сколько человек в отряде капитана Лусио?

— Их впятеро больше, чем нас, — ответил сержант Франческо.

— Тогда следует проявить бдительность, господа. Если они решатся вывезти Талисман, похитить его мы сможем лишь тайно… — Нет, положительно, с нею происходит что–то странное. Ей нужно тщательно все обдумать, выработать четкий план действий, учесть возможные непредвиденные повороты событий, но в голове у девушки царила звенящая пустота, сменившая недавний неумолчный стук молоточков. Она не могла мыслить связно. — Благодарю вас. Вы можете идти, господа.

Рене гневно обернулась к камеристке.

— Что ты подмешала в свое снадобье, старая бретонская карга? Я просто не в состоянии думать ни о чем! — Принцесса едва не застонала, когда старая служанка одарила ее озорной улыбкой, демонстрируя дыры в зубах. — Ох, Адель! Неужели ты не понимаешь, что я не могу позволить себе ни малейшей оплошности?

Нимало не смутившись, Адель преспокойно взяла Рене за руку и подвела девушку к двери.

— Флакон лежит в ридикюле. Отдайте его той леди и скажите, что воспользоваться им она сможет не ранее завтрашнего вечера. По–моему, на сегодня хватит. Самое время отдохнуть и развлечься.

— Не говори глупостей. У меня нет никаких гарантий, что Анна проглотит наживку и покушение на жизнь короля сегодня ночью не состоится. Более того, я не могу позволить ей поговорить с Майклом наедине.

— Ну… так отвлеките его. Пококетничайте с ним. Вот вам и удобный повод.

Рене показала камеристке язык.

— Старая ведьма.

Этот мужчина или сошел с ума, Или пишет стихи.

Квинт Гораций Флакк. Сатиры

Рене тайком передала Анне флакончик, предупредив подругу, что снадобье наберет силу только к завтрашнему вечеру, после чего оставила сестру Бэкингема кипеть от бессильной ярости и величественно удалилась. Колдовское зелье камеристки не просто прогнало головную боль; еще оно рассеяло ее страх и тоску.

Трубы, дудки, шалмеи и бубны оповестили двор о том, что в королевской приемной зале начинается пиршество. Каждое изысканное блюдо, подаваемое на стол, сопровождалось какой–либо забавой. В перерывах между сменами основных блюд, представленных лобстерами, олениной с имбирем, аистами, фаршированными гусями с чесноком, павлинами, бараньими головами, морскими свинками, каплунами, вальдшнепами с корицей, быками на вертелах, дельфинами и куропатками, подавали изысканные лакомства — замки из марципана и фруктовые тарталетки со святым Георгием, повергающим зеленого дракона. Слуги сбивались с ног, разнося по столам угощения попроще: сладкие вафельные бисквиты, украшенные королевским гербом, имбирные пряники и айвовый мармелад.