Адреналин топит. Все системы жизнеобеспечения на максимуме. Реакции обострены. Три шага вперед, поворот направо, еще семь и длинный глубокий вдох, чтобы хапнуть хоть толику самообладания, которого мне так сильно недостает.

— Ба, Крестовский. Какие люди, и без охраны.

Только вот атмосфера за столиком, где расположились Лиля с Варварой, никак не способствует снижению накала. Рядом с ними, похрустывая ломтиками картофеля фри, сидит раздражающий все мое существо Бекетов и небрежно отстукивает бравурный ритм по столешнице, царапая мои звенящие нервы.

Улыбается гаденько и при этом остается серьезным и собранным, вынуждая меня внутренне вытягиваться в металлическую струну.

— Ну, здравствуй, Алексей. Каким ветром?

— Попутным. Говорил же, хочу переманить твоего ценного специалиста.

Цепляю свободный стул, вклиниваюсь между ним и Аристовой и, как ни в чем не бывало, легонько сжимаю ее пальцы своими. До тремора в конечностях мечтаю вышвырнуть Бекета из кафетерия мордой в асфальт, но понимаю, что повода он мне не предоставил. Поэтому вальяжно листаю страницы глянцевого меню и отпускаю подошедшую официантку, так и не сделав заказ.

Не даю слабину. Нельзя демонстрировать заклятому врагу даже намека на бурлящее внутри волнение. А вот поддеть дерзко скалящегося урода не упускаю возможности.

— Как торги, Лех? Слышал, что-то не так с электронной площадкой?

Намеренно фамильярничаю, фиксируя звук стирающейся зубовной эмали, и продолжаю отстраненно гладить тыльную сторону Лилиной ладони, как будто ничего больше меня не интересует. Обмениваюсь с ней многозначительными взглядами и тяну на себя, заставляя приподняться.

Ну ее на хрен эту бессмысленную пикировку. Свалим отсюда прямо сейчас.

— Ты, извини, Бекет, но у нас с девочками на вечер были другие планы. Пойдем мы.

Мимолетно скользнув по талии Аристовой, я аккуратно подталкиваю растерянную девчонку к проходу и выбрасываю руку Бекетову, борясь с потребностью сжать пальцы в кулак и раздробить пару костей на его холеном лице. Чутко вслушиваюсь в раздающиеся за спиной шаги и собираюсь развернуться на сто восемьдесят градусов, когда козел отбивает подачу.

— Слушай, Крест, а мне показалось, или малышка на тебя похожа, а?

— Когда кажется, креститься надо. Еще раз увижу тебя рядом с ними, в бетон закатаю, лады?

Непрозрачно очертив свои намерения, я прячу ладони в карманы джинсов, нащупывая там смятую визитку, и решаю в ближайшее время связаться с братом Бекета. Наращиваю темп, нагоняя неспешно вышагивающих по тротуару Лилю с Варей, притискиваю Аристову к себе и зарываюсь носом в ее волосы.

— Я провожу.

Восполняю потребность в ее близости, напитываюсь едва уловимым ароматом цветочных духов, поднимаюсь на нужный этаж. Застываю на пару мгновений у темно-синего коврика перед дверью и уверенно переступаю через порог, начиная расшнуровывать кросы.

Отчего-то ощущаю себя комфортно в чужом жилище, где куча вещей напоминает о том, что Лиля замужем, и абсолютно невозмутимо проследую на кухню, чтобы взгромоздиться на высокий барный стул. Выкладываю впивающийся в бедро брелок с ключами, оцениваю обстановку и прикипаю к заскакивающей в кухню Аристовой.

Пропадаю в ее мерцающих серых омутах, еще крепче себя к ней пришиваю и ловлю пальцами за упрямый подбородок, ощущая охватывающую нас обоих дрожь.

— Сделаешь чай с бутербродом, а?

Просыпается аппетит.

Лиля

Первые десять секунд я нахожусь в ступоре. Физическом, психологическом, эмоциональном. Провожаю расфокусированным взглядом скрывающегося за поворотом Креста и ритмично дышу, вталкивая в легкие кислород.

Ничего не спасает. Ни родные стены успевшей полюбиться мне квартиры. Ни мягкие тапочки, в которые я просовываю ступни. Ни мнущаяся рядом Варвара с десятком вопросов на языке.

Вакуум. Паралич. Клинч.

Растерев вдруг озябшие плечи, я растрепываю волосы, недолго массирую виски и с расчетом, что дочка на пару минут задержится в спальне, отправляю ее переодеваться. Сама же вламываюсь в ставшую тесной кухню и попадаюсь в расставленные охотником Игнатом силки.

— Сделаешь чай с бутербродом, а?

Инициированная мной же самой близость прошивает судорогой закостеневшее тело и мешает трезво рассуждать. Хорошо, хоть еще получается издавать членораздельные звуки и с горем пополам формулировать предложения.

— Крестовский, я все понимаю. Но когда я тебе писала, что мы с Варей в пиццерии, я никак не рассчитывала, что ты оккупируешь мой дом.

Ищу в себе закопанные где-то на дне строгость и непоколебимость, но дальше слова не идут. Застревают в горле, царапают нёбо, рассыпаются на мелкие осколки. Так что я планомерно тону в карамельно-карих глазах, излучающих тепло, поддержку и немного иронии и забываю освободиться от обжигающих кожу чужих пальцев.

— А где твой муж, Лиль?

Контрольный в голову прилетает стремительно. Задевает не по касательной, а приходится в самую десяточку, расшатывая что-то внутри. И я растерянно моргаю прежде, чем сухо сообщить.

— В командировке.

— Значит, не будет против, если я на какое-то время у вас задержусь.

Без вопросительных интонаций произносит Игнат и мягко так улыбается, разнося вдребезги сковавший меня защитный панцирь. Поглаживает осторожно подбородок, очерчивает контур дрожащих губ и резко убирает руки за спину, подмигивая перешагнувшей порог Варе. Я же торопливо отталкиваюсь от его широких каменных плеч и бросаюсь к холодильнику, принимаясь хлопотать.

— Есть ветчина, запеченная буженина, курица. Что будешь?

— Без разницы. Съем все, что ты приготовишь.

— А мне мороженое. Можно, мам?

С разбегу запрыгивая на невысокий диван, вклинивается в наш диалог дочка и, к моему огромному облегчению, перетягивает пристальное внимание Крестовского на себя. Увлеченно рассказывает о нарисованном накануне пейзаже, хвастается успехами в танцевальной студии и чувствует себя куда более расслабленно, чем являющая собой оголенный нерв я.

Чайник закипает быстро, в микроволновке греются бутерброды, а чашка с салатом последовательно наполняется помидорами, огурцами, оливками и мягкой Фетаксой. Только вся эта привычная рутина не приносит и капли спокойствия, совсем не приглушая бурлящие во мне волнение с тревогой.