— Ты не хочешь сказать правду из гордости, — усмехнулся мужчина. — Как же! Ведь уязвлено твое самолюбие! Где-то рядом существует романтическая любовь, такая, что человек жить не может без своей возлюбленной, и к тебе, самой прекрасной девушке города, дочери самого известного в нем человека, эта романтика не имеет никакого отношения. Тебе досадно, что твой муж не любит тебя так. — Он присел на край кровати. — Извини, что я наговорил тебе столько неприятных слов, но это расплата за твою неискренность. Если хочешь общаться со мной нормально, не нужно стараться обмануть меня. Если тебе не хотелось, чтобы я ушел, не стоило придумывать глупые предлоги и расспрашивать о том, что тебе не так уж и интересно. Я бы и так с удовольствием поболтал с тобой еще немного. И ни к чему было называть чувство, о котором мечтает любой нормальный человек, глупым и сентиментальным, если сама ты так не считаешь и завидуешь тем, кого любят именно так. — Его рука ласково легла на руку Марго. — Но все равно извини, мне не следовало расстраивать тебя перед сном. Спи и помни, что у тебя все будет хорошо. — Он опять направился к двери.

— Значит, когда вы говорили, что хорошо знакомы с проститутками, вы шутили? — спросила Марго. Ей хотелось бы, чтобы он подтвердил, что это была не шутка. Тогда в душе у нее не оставался бы такой горький осадок от его разговоров о любви. Ведь он был прав она всегда мечтала, чтобы ее любили именно так.

— Нет, я говорил правду, — сказал он. — Ты ведь видела, что в баре я был не один. Это была проститутка.

Его ответ почему-то не вызвал у Марго ожидаемого удовлетворения. Наоборот, ей стало еще более неприятно. Та женщина, она словно ставила себя на место женщины, которую он любит, — его жены. Неужели все мужчины такие подлецы? И не могут сдерживать свои инстинкты? Вероятно, его жена осталась в Москве, она верит ему, а он тут развлекается с проститутками.

— Зачем же вы покинули ее? — язвительно спросила Марго. — Вам бы уже сейчас было хорошо.

— А ты мне больше понравилась, — отрезал он.

Марго сама не понимала, почему ей становится все больнее. Она была даже согласна на то, чтобы любили не ее, лишь бы знать, что чистая пламенная любовь может существовать на самом деле.

— Если пари проиграете вы, я ведь тоже имею право загадать желание? — спросила она.

— Конечно, — усмехнулся он.

— Тогда я выскажу его сейчас. Если проиграете вы, вы уберетесь в свою Москву, будете жить там со своей женой и ни разу не измените ей.

— Тебе не кажется, что твое желание слишком жестоко? — притворно расстраиваясь, спросил он. — Но так уж и быть, я согласен, тем более что все равно этого не случится. Я останусь здесь и буду жить со своей женой в этой квартире и, если ты захочешь, никогда в жизни не стану ей изменять.

— Посмотрим, — сказала Марго.

— Посмотрим, — в тон ей сказал он.

Он с улыбкой смотрел на Марго, которую, как любого азартного человека, захватило его предложение. Чем она рискует? Фактически ничем. А вдруг он в самом деле выиграет? Тогда ей будет только лучше, она будет счастлива. Цена за это не казалось ей такой уж страшной. Подумаешь, переспит с ним разок, она уже собиралась сделать это сегодня, и ничего не получила бы взамен, вернее, получила бы только деньги. Но разве можно сравнить деньги с любовью Артура? Ее глаза загорелись и поблескивали зелеными огоньками в свете заглядывающей с неба луны. Воскресшая надежда на счастье вновь пробудила ее мечты, придавая ее лицу одухотворенное и почти детское выражение.

— Ложись и спи, — строго приказал мужчина. — И попробуй только еще раз вернуть меня, тебе не поздоровится — я устал от тебя.

Его голос звучал хрипловато, и в словах его проскальзывала неоправданная грубость. Он встал и пошел к двери.

— Что я сделала не так на этот раз? — обиделась Марго.

— Ничего, — не оглядываясь произнес он. — Просто я не могу больше разговаривать с тобой. Я хочу спать. До завтра, любимая. — Он ушел.

Надев пижаму, Марго легла. Она чувствовала себя почти счастливой. Может быть, потому, что надежда на счастье — это уже почти счастье, а может, потому, что это была не надежда, а вера. А возможно, ей было хорошо почему-то еще, но она уже не думала об этом — она слала и улыбалась во сне, хотя в последнее время, просыпаясь, всегда находила подушку мокрой: даже в мире сновидений она страдала из-за Артура.

Разбудил Марго стук в дверь. Она открыла глаза, на душе было светло и радостно. У нее было такое ощущение, что она начинает новую жизнь.

— Да! — крикнула она. — Войдите! — Марго натянула одеяло до подбородка.

— Привет, любимая! — На пороге появился ее вчерашний знакомый. — Мне показалось, что я услышал те заветные слова, которых безуспешно добивался вчера.

Он улыбался, но его шутки больше не раздражали Марго — она привыкла к его манере поведения, порою оскорбительной, но не опасной, и старалась не замечать, что он, шутя, называет ее святым для нее словом.

— Ответа я так и не дождался, — резюмировал мужчина. — А молчание — знак согласия. Не так ли? Но сегодня ты не выглядишь привлекательной. Убери одеяло. Может, так ты мне понравишься больше?

Марго улыбнулась, предвкушая новый розыгрыш, но улыбка тут же сбежала с ее лица — выглядел он вполне серьезным и больше не улыбался. Он продолжал стоять у двери, держа руку за спиной.

— Делай то, что я сказал. — Он сделал шаг вперед, вид у него был угрожающий. — Я ведь все равно тебя заставлю: у меня, если ты не забыла, есть для этого средство.

Девушка похолодела от страха. Она доверилась ему, но ведь она его совсем не знает. Что, если он действительно маньяк или сумасшедший? Разве нормальные люди ведут себя так? И если она не послушается, он сделает то, что отложил вчера — попросту выпорет ее. Что еще может он держать за спиной? Ведь не букет роз? Она отбросила одеяло и села на кровати, с ужасом глядя на него.

— Так гораздо лучше, но все-таки чего-то не хватает. — Он, наклонив голову, задумчиво смотрел на нее, а потом приказал: — Расстегни пижаму.

Девушка медлила, хотя ее пальцы уже сжимали пуговицу.

— Ну, быстро, считаю до трех: раз… — продолжал командовать он.

Марго торопливо расстегнула пуговицы. Она все равно в его власти, и он сделает с ней все, что захочет. Так пусть уж переспит с ней, но пусть это произойдет без лишнего позора. А он точно был маньяк, потому что медлил, разглядывая ее. Ему все еще что-то не нравилось. Вероятно, он сошел с ума на почве любви; его жена, должно быть, не выдержав, оставила его, и он прячет от посторонних взглядов ее портрет, как самую дорогую для него вещь. Ей стоило бы догадаться обо всем еще ночью и потихонечку, когда он уснет, сбежать от него. А теперь поздно…

— К чему такое отчаяние на лице? — недовольно сказал он. — Вчера ты даже ноги раздвинула, когда соблазняла меня, а сейчас я вижу обнаженной только грудь, так что не изображай из себя жертву насилия.