Николай, как на тренировке, резко подпрыгнул, пропуская под собой падающего, а затем на обе пятки приземлился на его широкую спину. Внизу что-то хрустнуло и более не двигалось. Это не мешало заметить еще одного бойца, который в прыжке старался перемахнуть все еще неподвижного обладателя бело-голубого шарфа и сбить с ног Николая. Это было опрометчиво. За мгновение до столкновения бывший спецназовец резко ускорился и нырнул влево. В сантиметре от его плеча просвистел живой снаряд, ударившийся о гранитный парапет набережной. Стало понятно, что в ближайшие несколько минут он не увидит разведенные мосты над Невой.

Тут у Николая заныл затылок. Так сильно, что хотелось закрыть его ладонью, но по опыту он знал, что это не поможет. Оставался еще кто-то из нападавших, кого он упустил из вида. И этот «шестой» был сейчас сзади. Очевидно, самый опытный и хитрый, он подтолкнул вперед молодежь, чтобы самому одним движением выиграть бой. Времени на размышления или догадки не было. Мощный «ура-микадзуки» с вертикальным сорок пятым размером обуви уже очерчивал позади бывшего спецназовца широкую дугу, сметая на своем пути все, что попадалось. Попались коленки мужичка лет тридцати, прокравшегося незаметно по широкому парапету к спине в чистой светлой рубашке. Очевидно, он намеревался прыгнуть сзади на плечи, прямо с парапета. Не успел. Коленки «шестого» разом хрустнули, и он, даже не вскрикнув от боли, кулем рухнул с парапета вниз. Рядом с уже отдыхавшим там предыдущим нападающим.

Николай мельком взглянул на последнего павшего в коротком бою. В свете от фонаря ночного освещения на набережной он разглядел нагловатое холеное лицо с тонким шрамом поперек левой брови. В руке у него было зажато разбитое горлышко пивной бутылки. Стало тихо, никто не двигался и даже не стонал. В два прыжка бывший спецназовец преодолел расстояние до зеленой изгороди вдоль набережной. Боковым зрением он успел заметить метрах в пятидесяти справа две молодые пары. Очевидно, они были свидетелями короткой стычки, но мало что могли точно разглядеть с такого расстояния. А достать сотовый аппарат и сделать снимок за 3—4 секунды они бы не успели.

Быстро удаляясь от набережной между кустами, Николай прислушивался. Милицейской сирены еще не было, сзади никто не голосил. Возможно, парочки под фонарем приняли мудрое решение тихо исчезнуть, чтобы потом не объясняться в полиции. Где-то впереди слышались голоса, – кто-то пытался остановить на дороге маршрутку или такси.

Вынырнув из кустов на асфальтированную дорожку, Николай пошел неторопливым шагом, незаметно оглядывая свою одежду. Удалось ничего не порвать и даже не содрать кожу на руках. Да, и у оставшихся молодцев на набережной лица были не побиты. Разве что, у троих отпечатались следы его каблуков, но кто будет определять размер или модель обуви по синякам. Других следов не осталось. Впрочем, еще было время все проанализировать по дороге домой. Хорошо зная свой район, бывший офицер мог пройти дворами, избегая встречи с ночными полицейскими патрулями или подвыпившими компаниями у ресторанов. Теплая осень многим не давала покоя даже по ночам, но любые встречи на сегодня не входили в планы бывшего спецназовца. Ему нужно было понять, случайно ли его выбрали в качестве жертвы фанаты «Зенита» и почему ноющее чувство тревоги так и не покинуло его неспокойную душу.

На следующий день в офисе охранного предприятия «Бастион» Николай написал «служебку» на имя отставного генерала, возглавляющего их контору, и побеседовал с начальником собственной службы безопасности, рассказав подробно о случайной стычке на набережной. Обычно такие инциденты наказывались руководством лишь урезанием премии, но за стены конторы бумага не уходила. Только, если из правоохранительных органов приходил официальный запрос, начальство выполняло свой гражданский долг, но это случалось крайне редко. Во-первых, кадры генерал подбирал выдержанные, которые просто так в драку не полезут, а, во-вторых, профессионалы всегда работали очень аккуратно и прямых улик не оставляли. Тем не менее, господину Пригорову было рекомендовано воздержаться от посещения публичных мест в свободное от работы время, особенно в районе произошедшего инцидента.

Николай принял это, как должное, но убедил психолога конторы разрешить ему приступить к дежурству по расписанию, пройдя утомительные тесты с фигурками, кружочками и пятнышками. Опытная Виктория Сергеевна придирчиво изучала ответы своего подопечного на странные вопросы тестов, интерпретируя их по известным только ей правилам. Наконец, она сжалилась и поставила свою визу на «допуске к работе» при условии повторного теста через два дня. Наркоманов или пьяниц в «Бастионе» не держали, а вот оперативная работа иногда прибавляла психологу забот.

Выйдя из офиса, Николай облегченно вздохнул. Тишина теплого осеннего дня располагала к размышлениям, но прогулки по городу пока пришлось отложить. Военное прошлое, да и теперешняя работа приучили его к дисциплине. До вечерней смены оставалось еще пара часов, которые можно было провести с друзьями. Ни своей семьи, ни детей у отставного офицера не было, и Руслан с Леной оставались единственным островком его гражданской жизни. В редкие встречи с их сыновьями, Ярославом и Святославом, неудавшийся семьянин тайком разглядывал подростков, примеряя на себя роль отца. Порой он корил себя за то, что живет неправильно, – нужно было бы найти простую девчонку, которая подарила бы ему пацанов, и он нянчился бы с ними каждый день и был счастлив, сопереживая их успехи и неудачи. Было бы кому передать свой бойцовский опыт и воспитать настоящих мужчин, как это делает Руслан. У него оба сына получились, как на подбор, красавцы и здоровяки, – хоть картины о былинных богатырях пиши. В следующем году заканчивают Нахимовское, считай, самостоятельные люди, но родителей почитают и слушаются, как сосунки. Лена, конечно, хотела бы оставить подле себя, да куда там. Ребята рвутся к настоящему делу, а не пирогами торговать.

Впрочем, вот и «Три корочки». Хотя, нет. Вывеска уже другая. Николай с любопытством стал разглядывать над дверью в кафе целое панно, на котором дымящимися пирожками и ватрушками было аппетитно выложено новое название. «Бабушкины пироги». Художник рисовал с душой, все до мелочей, особенно хорошо получились выпуклые румяные пироги. Просто из печи, да и только.

– И кто у нас будет бабушка? – громко спросил бывший офицер, входя в кафе.

Лена, разговаривавшая с посетителями у одного из столиков, обернулась и, приветливо улыбаясь, показала жестом, что сейчас подойдет. Приняв заказ у клиентов, она заспешила навстречу к Николаю, пряча на ходу блокнотик в кармашек нарядного, расписанного под хохлому передника.

– Здравствуй, Коленька, – они обнялись. – «Бабушка» на кухне, пойдем. Егорыч сегодня печет с капустой и грибами, так что, пока не попробуешь, не отпустим. Смотри, полный зал народу, они просто так не ходят.

И, действительно, свободных мест почти не было. Еще отставной офицер заметил новые столы с расписными скатертями и солидные, резного дерева скамьи с подушками. Даже фоновая музыка, едва различимая за разговорами в зале, была русской народной. Весь интерьер создавал душевное настроение и не был криклив, как все новомодное, тут явно поработал хороший дизайнер.