Эти мысли забавляли бывшего спецназовца, неспешной походкой прогуливавшегося по улицам засыпающего Питера. Проводив директрису «Флорентино» до ее квартиры на Садовой, Николай спешно прощался, боясь взглянуть красавице в глаза. Роман, который мог бы случиться между ними, так и не начинался. Гордость не позволяла отставному офицеру что-то просить, а редкие минуты расположения, которые иногда случались с Машенькой, он никак не мог использовать для того, чтобы стать ближе, потому что знал, – утреннее похмелье и холодность Марии Михайловны будут для него невыносимы. Придется все бросить и уйти, а этого делать не хотелось.

Неурядицы его нелепой семейной жизни оставили горький след в душе отставного офицера, приучившего себя к порядку во всем. Николай хотел ясных и четких отношений, без оговорок, недомолвок и сомнений. А красавица, возглавлявшая «Флорентино», хотела постоянной игры. Ей нравилось быть то жестким боссом, то капризной девочкой, то светской львицей, то романтичной курсисткой. Эти образы она постоянно примеряла на себя, как красивое нижнее белье из Неаполя и Флоренции. Сегодня можно было выбрать строгий черный цвет и элегантный рисунок кружев, словно выводящих вензелями страшное слово. Никогда. Завтра ей нравился яркий красный цвет, а дразнящий фасон кружев, почти ничего не скрывающий, но проглядывающий сквозь легкую ткань открытого платья, как мигающий огонек светофора, готового переключиться на «зеленый» в любую секунду.

Да, Машенька была игроком. Азартным и бесшабашным. И судьба хранила ее грешную душу, отводя бури и напасти, которых вокруг красивых женщин с авантюрными наклонностями всегда с избытком. Ей мало было размеренной жизни в достатке, потому что этот самый достаток был не определен. Милый Коленька, чья надежная спина, как каменная крепость, укрыла бы ее от всех бед сегодня, на завтра превратилась бы в тюремные казематы. Она это понимала и не торопила события. Надеялась, что в один прекрасный день что-то вдруг произойдет и все как-то разрешится само по себе.

Мужская интуиция и чутье опытного бойца тоже подсказывали Николаю самое простое средство. Ждать. Он даже представлял себя охотником на дикую ночную кошку, которая гуляет сама по себе. Ее бархатная черная шерстка сливается с мраком ночи, мягкие шаги бесшумны, и попусту она не показывает коготки. Чертовка так хороша, что может незаметно подкрасться и стоять в двух шагах за спиной вооруженного человека, наивно полагающего, что именно он охотник. Впрочем, настоящего охотника выручает дремлющее в повседневной жизни чувство опасности. Оно заставляет его в нужный момент оглянуться. Не раздумывая.

Вот и теперь ощущение было такое, словно Николай не видит готовящегося удара в поединке. Словно противнику удалось обманным движением юркнуть за спину, и вот-вот что-то начнется. Невидимый удар уже приближается, оттого-то и ноет что-то внутри, предупреждая об опасности. В настоящем бою мозг начинает перебирать все варианты развития событий с такой скоростью, что все внешние движения кажутся замедленными, растянутыми во времени. Куда там шахматисту, обдумывающему возможные шаги в сложной партии! В бою все значительно быстрее, потому что цена слишком высока. Жизнь.

Если позволяло время, ночная прогулка Николая проходила через Троицкий мост до станции метро «Горьковская», а потом он ехал до своих «Озерков». И маршрут этот был неслучаен, около половины второго ночи на Неве начиналось необычное действо – разводили мосты. Сначала Дворцовый медленно поднимал два освещенных пролета, – словно большая ночная птица, он пытался взмахнуть крылами, но замирал отчего-то на несколько часов в этой позе. Через десять минут за ним начинали разводить Троицкий мост. Он медленно поднимал свой единственный пролет словно огромную десницу, приветствуя кого-то невидимого в ночи. Далее, минут через пять, за ним поднимал огромную «клешню» Литейный. Это представление стальных гигантов всегда собирало множество любопытных, многие из которых наблюдали за величественным процессом отнюдь не впервые. Да и сам Николай видел это много раз, однако, пройдя Троицкий, он всегда замедлял шаг, чтобы полюбоваться на необычную картину.

Как-то он видел в Европе разводные мосты, но они были просто карикатурой на невские ночные забавы рукотворных гигантов. На Руси все так, с огромным размахом, но попусту. Американцы сделали бы из этого настоящее шоу и вставляли бы во все романтические фильмы, зарабатывая хорошие деньги. Так французы гордятся Эйфелевой башней, тиражируя этот символ миллионными изображениями во всех возможных вариантах. Да разве сравнить ее с гигантами, разводящими свои огненные руки над ночной Невой. Это просто живые исполины острова Пасхи, исправно выполняющие свое бесплатное шоу каждую ночь.

Расточителен русский народ, потому что всего у него много. А чего много, не ценится. Николаю было обидно за Питер, который больная фантазия какого-то доморощенного фотографа представила на конкурс одной похабной фотографией. На поднятом пролете моста краской нарисовали фаллос. А высокая комиссия присудила этому хаму первую премию. Кто-то нарочно поганит все русские символы, топчет его память, а все молчат. Почему так? Ведь такую красоту поискать – не найти, а из нее посмешище делают. Сто лет стоят мосты и работают, как часы. Мимо прошли революции и войны. Даже чужие имена к мостам не пристали. Время все смыло с них, как опавшие листья.

Народ стал расходиться, и через минут двадцать набережная опустела. Николай не торопился, все еще рассматривая поднятые пролеты мостов.

– Дядя, закурить не найдется, – неожиданно прозвучал за спиной у отставного офицера наглый голос.

Он обернулся. Человек шесть крепких молодых мужчин обступили его полукругом, прижав к парапету набережной. Ближе всех стоял невысокого роста парень лет двадцати пяти. На шее у него висел бело-голубой шарф болельщика спортивного клуба «Зенит». Его явно раздражала чистая светлая рубашка Николая.

– Ты что, из «спартачей»?

Больше вопросов фанат не успел задать. Следуя простому правилу, – если боя не избежать, начинай его с выгодой для себя, – Николай без подготовки коротко подсек справа обе ноги фаната в шарфе. Парень был абсолютно не готов к такому развитию событий и даже не понял, что произошло. Его серые кроссовки мелькнули в воздухе, описав приличную дугу над головой ошарашенного хозяина. Справа кто-то в клетчатой рубашке дернулся на Николая, но даже не успел крикнуть для острастки. Боковой «ёко» встретил его еще на «подходе». Боец отлетел назад, приняв в солнечное сплетение удар в пару центнеров. Рост позволял бывшему спецназовцу держать приличную зону безопасности вокруг себя. Главное было – не прозевать нож или баллончик с каким-нибудь газом. В уличной драке потеря внимания на секунду может стоить здоровья, а то и жизни.

В следующее мгновение сразу двое кинулись на Николая. Обладатель бело-голубого шарфа лежал в метре от него и мешал одному из нападавших атаковать в лоб, а тот, что был в клетчатой рубашке, улетел вправо на несколько метров, расчистив путь подельнику. Бывшему спецназовцу не составило труда четко сблокировать длинный «маваси» в свое левое ухо и сразу же ответить жестким «какато» в опорную ногу бандита, укладывая его перед вторым нападавшим, который чуть замешкался при атаке. Споткнувшись о грохнувшееся перед ним тело, тот полетел по инерции вперед, беспомощно выставляя руки с растопыренными пальцами.