что Леля хвасталась тем, что взломала аккаунт Анны Романовны и планирует опубликовать крайне личную переписку.

Анна Романовна ахнула и побледнела. Леля не верила в происходящее. Зачем Надя это сделала? За что?

– И поскольку все обвинения связаны с одной конкретной фигурой, Анной Романовной, я не могу просто отмахнуться от них.

Леля посмотрела на отца. Тот хмуро ответил на ее взгляд. Мама не знала, как зовут новую женщину отца, поэтому совсем не поверила в слова директора, а вот отец… Он правда мог подумать, что Леля хотела отомстить Анне Романовне.

Леля сидела, вжав голову в плечи. Она отрицала свою причастность к исчезновению контрольных, но, когда Сергей Никитич прямо спросил ее о переписке, не смогла соврать и только промолчала. Анна Романовна быстро вышла из кабинета. Ксения Михайловна отмалчивалась в углу. На родителей Леля не решалась посмотреть, а в глазах директора, которого уважала, увидела неодобрение и разочарование.

19

Леля лежала на кровати и смотрела в потолок. Она слышала, как на первом этаже разговаривают родители, решая, что делать. Если выдвинут обвинение, ее не снимут с учета в комиссии по делам несовершеннолетних и не удалят информацию об этом из базы данных. Леля написала Наде:

«Зачем ты это сделала?»

Надя прочитала, но ничего не ответила.

Леля удалила ее из друзей, выключила телефон и спустилась к родителям. Мама в теплом платье до щиколоток, в черных легких колготках и без тапочек казалась вырезанной картинкой, которую неаккуратно и плохо в фотошопе приклеили к кухне, – так странно Леле было видеть ее здесь, в доме отца.

Тетя Таня поставила перед Лелей огромную кружку с крепко заваренным черным чаем и сочувственно погладила по голове.

– Ничего-ничего, – бодро сказала мама, – как-нибудь образуется.

Андрей Петрович молча посмотрел на Лелю, встал, походил из угла в угол. Сел. Снова встал. Подошел к окну, вернулся к столу, а потом сказал резко:

– Давай так: мы сейчас будем говорить честно. Достаточно уже было между нами с тобой чужих слов и мнений. Давай наконец послушаем друг друга. И этим разговором поставим точку во всех недоговоренностях. Я поверю всему, что ты скажешь. И рассчитываю на правду.

Леля кивнула.

– Ты действительно взломала аккаунт Ани… Анны Романовны и хотела опубликовать ее переписку?

Леля кивнула.

– Я не отрицаю, что это подло. Я в итоге передумала. Поняла, как это будет мерзко. И мне очень жаль. Но контрольные я не брала. Зачем? У меня нет никакого мотива. И пусть директор думает, что я хочу как-то досадить Анне Романовне, но это не так.

– Кто донес на тебя?

– Надя. Ты ее помнишь, наверное, мы тут вместе выпивали. Она разозлилась на тебя за то, что ты рассказал все ее родителям. Идея с перепиской была ее. Я не отрицаю своей вины, но она меня подставила.

Отец кивнул.

– Ты не уточнишь еще раз, брала ли я контрольные? – спросила Леля.

– Я сразу понял, что ты здесь ни при чем. Не верю, что моя дочь сначала горюет по своему умершему другу, а на следующий день идет и, по-мещански беспокоясь за свои оценки, крадет какую-то вшивую контрольную.

– Можно я расскажу вам еще о том поджоге? Только вы поверьте мне, пожалуйста. Я сейчас буду правду говорить.

Родители кивнули.

– Я тогда дружила с Жоржем. Вообще-то его зовут Гера, но все звали его Жоржем… Ладно, это не важно. Вы как раз разводились, мне было страшно и одиноко, а с ним и его друзьями весело. Чтобы не выбиваться из компании, я тоже стала плохо учиться, даже курила. Жоржу поставили тройку по геометрии за триместр, и он взбесился, потому что отец обещал ему за хорошую успеваемость поездку в горы. Жорж очень увлекался сноубордингом. Учительница никак не соглашалась изменить оценку, и он решил ее проучить. Сделал чучело, как на Масленицу, только к лицу прикрепил фото учительницы. Чучело было небольшим, как куколка. Он хотел поджечь его в классе, снять на видео и разослать всем с анонимного аккаунта как символ бунта. А еще вместе с куклой он хотел поджечь все, что найдет в ее рабочем столе. Мне не хотелось выделяться, и я вместе со всеми сказала, что это очень забавная идея. Жорж попросил помочь ему. Мы спрятались в одном из шкафов в школе, дождались позднего вечера. Охранник ушел в туалет, тогда мы схватили ключ от кабинета. Все это время я пыталась его отговорить. Жорж не выдержал и прикрикнул на меня, мол, если я такая трусиха, то могу валить на все четыре стороны. Я не смогла продолжать, это все казалось ужасно неправильным, и, понимая, что, скорее всего, потеряла друга, поплелась к выходу. Но двери школы на ночь закрывают, и я не смогла выйти. А потом вдруг заорала пожарная сирена. Прибежал охранник. Жорж выбрался через окно, а я растерялась. Ну и все… Когда меня обвинили, Жорж промолчал.

Родители ничего не сказали, когда Леля закончила говорить. Леля испугалась, что они все же не поверили ей. Мама встала, чтобы налить еще чаю. Андрей Петрович снова подошел к окну, долго смотрел на улицу, а потом наконец вздохнул:

– Ясно! Завтра займусь поиском хорошего адвоката. Если тебе все-таки сейчас школа предъявит обвинение, будем отбиваться. Я очень сожалею, что не отстоял тебя в случае с поджогом.

Леля перевернулась на живот и посмотрела в окно. За стеклом выла метель. По дому разнесся дверной звонок. Мама уже уехала, папа работал в кабинете, а значит, не слышал ничего, поэтому Леля нехотя встала, медленно спустилась на первый этаж и открыла дверь.

– Привет! – улыбнулся Илья. У него покраснел от холода кончик носа, а шапку и плечи покрывал настоящий сугроб. – Намело, ужас! – сказал он, переступая порог.

– Я сейчас чай поставлю, ты снимай куртку и мой руки пока… – Леля убежала на кухню.

Когда она разливала кипяток, Илья вошел в комнату и встал рядом. От него пахло морозом, он был в теплом свитере. Леля поставила чайник на плиту и крепко обняла Илью. Он тут же притянул ее еще ближе.

– Куда ты пропала сегодня? И на звонки не отвечала, – тихо спросил Илья.

– Я телефон отключила. А пропала… – Леля подняла голову и сразу же наткнулась на внимательный взгляд Ильи. – Ты помнишь, вчера мы задержались после английского? Кто-то выкрал у Анны Романовны наши контрольные. В кабинете осталась только я, поэтому…

– Подожди, – Илья нахмурился, – ты хочешь сказать, они тебя обвиняют?

– Анна Романовна говорит, что вернулась в кабинет буквально через пару минут, а контрольных уже