«Запугивание, — пишет далее «Гардиан», — особенность тактики Полторанина — запугивание переворотом, войной, диктатурой... Запугивание граждан своей страны, жителей ближнего и дальнего зарубежья, руководителей иностранных государств и собственного президента. Но на эти унизитель­ные для себя разоблачения роли провокатора, Полторанин не обращал внимания и продолжал накаливать обстановку. Так, он клеветнически утверждал: «Только слепой не видит за эксцентрическими поступками Руслана Хасбулатова продуманной тактики на ослабление демократических ин­ститутов, на укрепление личной власти, на дискредитацию конституционных структур. Хотелось бы ошибаться, но будет поздно о чем-либо рассуждать, если нагрянет Второе Пришествие Сталина» (Guardian, 12 October1992). А еще раньше Полторанин следующим образом пугал мировое со­общество в интервью 4Михаил Полторанин... считает те­перь неизбежной гражданскую войну с огромным риском при­менения в ней ядерного оружия» (из интервью итальянской газете «Джорно», 18 февраля 1992 г.). «Торонто стар» цити­рует его слова относительно ситуации, более опасной, чем фашизм», если сторонникам жесткой линии, пытающимся заблокировать реформы правительства, будет позволено брать под политический прицел средства массовой инфор­мации» (TorontoStar, 22 October1992).

Еще одна особенность Полторанина, отмечает «Гарди­ан» — это навязывание общественному мнению предпола­гаемого в качестве действительного. Кстати, этот прием — толковать предполагаемое в качестве действительного — вообще естественен для некоторых политических деятелей сегодняшней России»,— отмечает 4Гардиан*.

Еще один любопытный «материал» опубликовала газета Le monde — это изложение интервью Г. Бурбулиса, М. Пол­торанина, А. Чубайса и А.Козырева с группой иностранных журналистов. В частности, Полторанин на этой встрече зая­вил, что 4председатель парламента прикрывает тех, кто готовит государственный переворот». Он также настаивал на том, что в распоряжении Председателя Верховного Со­вета есть собственные вооруженные формирования... Как свидетельствует корреспондент «Монд», присутствующие на встрече журналисты выглядели «все более озадаченны­ми, тогда как члены российского правительства излагали им предполагаемую тактику действий своих противников» (Le Monde, 17 October 1992). Как тут не будешь «озабочен­ным» — у этих журналистов создалось вполне обоснованное мнение о вменяемости членов российского правительства, слушая весь этот бред.

Однако отмечали аналитики, вряд ли справедливо утвер­ждение о том, что отмеченные особенности тактики поли­тической «полемики» Полторанина его собственные «нара­ботки». И с точки зрения «методологических» оснований, и с позиций терминологии всех этих интервью довольно ясно просматривается влияние Бурбулиса. «Наиболее активно на встрече с иностранными корреспондентами, — отмеча­ла «Монд», — выступал Бурбулис, обвиняя Председателя Верховного Совета в «заговоре» и «попытках свержения президента».

Эту же тему развивал Полторанин (См.: Le Monde, 17.10.1992). Но, очевидно, что в мобилизации средств мас­совой информации и координации их деятельности, на­правляя их на борьбу с ненавистным парламентом и его всесильным спикером, в разработке всей этой тактики, ко­торую можно назвать «склонностью к интервенционизму», особая роль принадлежит Полторанину, — пишет «Фигаро» (20.07.1992). Наиболее ярко эта тактика проявляется в безу­держном стремлении к глобальному контролю над СМИ, в то время как одновременно в общество вбрасываются шум­ные акции по поводу якобы попыток Верховного Совета ус­тановить свой контроль над ними, ввести цензуру и т.д.

Об отсутствии всякой морали, каких-то нравственных убеждений и даже простой человеческой порядочности, сви­детельствует подборка газеты с высказываниями Полтора­нина. Так, в интервью газете «Джорно» Полторанин говорит: «В 1985 году я входил в команду Горбачева» (18.02.1992 г); а вот слова из его же интервью газете «Унита»: «Лично для меня Горбачев не представляет интереса. Как политик он кончился» (10.06.1992). И далее, из интервью пражскому еженедельнику «Сигнал»: «Что вы думаете о будущем Ель­цина?»

Полторанин: «Думаю, что он сыграл свою историческую роль, помог развитию демократии» (02.05.1990).

А ныне, в 2005—2007 годах Полторанин вовсю... крити­кует Ельцина, обвиняя его во всех смертных грехах. Как, впрочем, и другой провокатор той эпохи, который внес не­малый личный вклад в углубление противоречий между президентом и Верховным Советом, — это пресс-секретарь Ельцина, небезызвестный Костиков. Как-то они оба «поум­нели», вдали от кремлевской власти, видимо, от природы были сильны задним умом.

Конечно, в США или странах Западной Европы такие высказывания министров в отношении парламента принци­пиально невозможны. Но если допустить нечто аналогичное и были бы высказаны вслух такие мысли — эти должностные лица стали бы объектом судебного расследования, как совершившие тяжкие преступления, и оказались бы за ре­шеткой. Это — в демократиях...

При завершении шестой сессии Верховного Совета Российской Федерации

23 июля 1993 года

Уважаемый председательствующий! Уважаемые депутаты! Члены правительства! Представители прессы!

Сегодня завершается шестая сессия Верховного Совета Рос­сийской Федерации, длившаяся более чем полгода. Мы не можем рассматривать ее итоги в узком смысле слова, только с позиций за­конодательного процесса. Если бы речь шла о стране политически и экономически стабильной, итоги можно было бы посчитать вполне удовлетворительными. Мы же живем отнюдь не в таком государст­ве, и логично, что общие условия, общая обстановка накладывают густую тень на результаты нашей работы.

Общая политическая ситуация

Прежде всего речь идет о непрерывной политической драме, практически длящейся на всем протяжении текущего года. Благие намерения, высказанные в декабре 1992 года в ходе и в решениях седьмого Съезда народных депутатов о необходимости преодоле­ния политической конфронтации в 1993 году и концентрации сил об­щества на проблемах экономики, не осуществились. Колоссальные силы ушли на проталкивание решения по референдуму, интерпре­тацию его итогов, попытки опрокинуть конституционную законность то ли через ОПУС, то ли через Учредительное собрание в форме Конституционного совещания или разложение изнутри Верховного Совета. Не меньше сил было направлено и на то, чтобы защитить эту самую конституционную законность, права граждан и предста­вительной власти вообще. Если бы все эти силы были бы объедине­ны в общих благих намерениях, мы бы не имели сегодня разрушаю­щуюся страну с расколотым обществом, тревожными ожиданиями людей. В такой искусственно созданной обстановке неизбежно падение авторитета федеральной власти вообще, независимо ка­кой — исполнительной, законодательной, судебной, резкий рост правового нигилизма, ослабление защитной функции государства и наступление на него криминальных элементов. В федеральном государстве, где, по сути, не реализуются федеративные начала, это неизбежно усиливает регионализм, что мы наблюдаем в под­нимающейся волне, способной опрокинуть единство и целостность государства, если не будем решительными в своих намерениях преодолеть опасные политические игры, нам навязываемые.