Во мне затеплилась надежда. Может, она разозлилась на меня, потому что я ей небезразличен?.. Или я обольщаюсь?

— Разве я не сказал, что хочу все объяснить? Я только прошу, чтобы вы выслушали меня. Уверяю вас, когда вам станет известно, как все было, вы от души посмеетесь — как и я.

Сохраняя настороженный вид, она распахнула дверь и пригласила меня войти. Теперь, когда у меня появилась возможность рассмотреть ее, я отметил, что она стала бледнее и нервничает больше обычного, но не знал из-за чего: возможно, из-за ссоры со мной, а может, и нет.

В гостиной царил знакомый беспорядок. На столе и на полу лежали бумаги, стояли тарелки и кружки. Ричард, ее брат, был дома. Он кивком поприветствовал меня и, вероятно, почувствовав, что нам нужно поговорить наедине, удалился на кухню, где стал греметь горшками и кастрюлями.

— Ну? — произнесла она, едва дверь за ним закрылась.

— Позволите присесть? — спросил я, стараясь придать голосу твердость, хотя уверенности не чувствовал.

Она нахмурилась.

— Что ж, присаживайтесь. Только не вздумайте устраиваться, как у себя дома, — сразу выкладывайте то, что хотели рассказать.

В нескольких словах я описал ей свой визит к мадам Тренти — как какой-то сумасшедший возница чуть не переехал меня, как Тренти сообщила мне, будто бы Партридж — ее сын. Элис слушала меня со скептическим выражением на лице.

— Головорезы… мчащаяся карета… это уже не сказки, а полная чушь, — презрительно бросила она.

Я почувствовал себя полнейшим идиотом.

— Есть факты, подтверждающие заявление мадам Тренти, — не сдавался я. — Сегодня утром я встречался с Фоули, и он отдал мне письмо, написанное Партриджем. — Я вручил ей письмо и, смущенно ерзая на стуле возле камина, стал наблюдать, как она читает. Когда Элис дошла до того места, где Партридж описывал свои страдания и бессердечие Чиппендейла, я услышал, как она охнула и прошептала:

— Возмутительно. Наконец она подняла голову.

— Значит, Партридж погиб, потому что Тренти хотела отомстить Монтфорту за неблаговидное деяние, совершенное им двадцать лет назад, причем она не поехала к Монтфорту сама, а послала своего сына? — Кажется, буря миновала. Ее гнев на меня угас так же быстро, как и всколыхнулся. В ее голосе я теперь различал только откровенное любопытство.

— Выходит, что так, — кивнул я.

— Что же вы намерены предпринять?

— Поеду к Флиту.

— Зачем? Это же злачный, опасный район — лабиринт закоулков и темных аллей, где прячутся бродяги и мерзавцы всех мастей.

— Через несколько дней после того как Партридж исчез, вернее, был изгнан Чиппендейлом, Фезерби перевез его вещи в один из домов в том районе. Может, в его комнате удастся что-нибудь найти, что прольет свет на его гибель.

— Я еду с вами.

— Исключено. Вы же сами сказали, что это неблагополучный район. Благородной молодой женщине там опасно появляться.

Элис швырнула мне письмо и стремительно поднялась.

— Мистер Хопсон, не надо относиться ко мне, как к недоумку, иначе я опять рассержусь. Не далее как два дня назад вы вовлекли меня в свои интриги, потому что вам понадобилась моя помощь. Минуту назад вы сказали, что уважаете мое мнение, а теперь отказываетесь от моего содействия, потому что я, видите ли, подвергаю себя смертельной опасности. То, что я женщина, не имеет значения. Если уж я способна управлять торговым предприятием, то сопровождать вас в район Флита тем более смогу.

Она упрямо сжала губы, пресекая дальнейшие возражения. Я был готов настаивать на своем, рискуя утратить ее расположение, но в это мгновение во дворе появилась повозка Фезерби. Элис тоже услышала ее скрип. Прежде чем я успел произнести хоть слово, она застегнула накидку и, забравшись в повозку, с вызовом улыбнулась мне.

— Вы едете, мистер Хопсон? Может, вас подсадить? Или мне ехать одной?

Я сел рядом с ней. Что мне оставалось делать? Но, черт возьми, я должен ее предупредить.

— Не уверен, что вы понимаете, какую опасность навлекаете на себя, мисс Гудчайлд, — серьезно сказал я. — Но если уж вы так тверды в своем намерении, то, ради бога, держитесь все время рядом со мной.

Она искоса взглянула на меня.

— Учитывая вашу репутацию, мистер Хопсон, я должна бояться вас, а не призраков Флита, — съязвила она.

Фезерби, наблюдавший за нами с козел, фыркнул.

— Она знает, чего хочет. Таких женщин, как она, мистер Хопсон, по пальцам перечесть. Спуску она вам не даст.

— Хватит умничать, Фезерби, — урезонил я старика. — Давай трогай, а то совсем нас заморозишь.

Наша повозка загромыхала по Флит-стрит, переехала через мост, и мы оказались у Лэдгейт-Хилл. Здесь мы свернули с центральной магистрали и, миновав мясные лавки и скотобойни Смитфилда,[15]покатили по лабиринту темных улочек, дворов и двориков самого злачного района Лондона. Любой, кто знаком с нашим городом, знает, что главная достопримечательность Флита — страшная долговая тюрьма, и это место так густо населено, что его обитатели уже начали узурпировать и соседние улицы. Нас окутал смрад нищеты — вонь навозных куч, крови, потрохов и сточных канав. Вдоль неосвещенных улиц теснились пивные, публичные дома, ломбарды и убогие домишки, в которых, по моим представлениям, ютились проститутки, воры и попрошайки. Порой мы увязали в такой глубокой грязи, что, казалось, наша повозка катит по дегтярному морю, а некоторые улочки были настолько узки, что мы задевали стены лачуг. Завидев во мгле силуэт случайного прохожего, мы криком предупреждали его, чтобы он прижался к стене, не то попадет под колеса. Элис всю дорогу сидела прямо и молчала, не выказывая ни малейших признаков страха. Правда, когда повозку подбросило на ухабе, накидка на ней чуть распахнулась, и я обратил внимание на ее руки. Они были сцеплены так крепко, что ногти впивались в кожу. Я понял, что ей страшно, и постарался ее развлечь.

— Вы так и не сообщили мне то, что хотели.

— Что? — Она смотрела так, будто почти забыла о моем присутствии.

— Когда я пришел к вам, вы сказали, что впустите меня только потому, что желаете мне что-то сообщить.

— Да, верно, — подтвердила она. — Это весьма любопытно. Я еще вчера хотела сказать вам, но так рассердилась, что совсем забыла.

Я так и не узнал, что она собиралась мне поведать, ибо в эту секунду Фезерби резко осадил лошадь.

— Дальше проехать нельзя. Пойдете пешком, — объявил он, сплевывая на землю.

— Так куда идти-то? Покажи, — попросил я.

Фезерби развернулся на козлах и со свистом втянул в себя воздух.

— Так, сейчас подумаю. Как я помню, вот по этой улице дойдете до Фоберз-Корт. Идите до конца, там будет двор. Поверните налево. Напротив входа в Мирт-Корт стоит пивная — «Синий кабан». Войдете и спросите Грейс Уэбб, жену хозяина. Она сдает комнаты на чердаке и в подвале. Туда я и отнес сундук.