Эмберли проговаривала все осторожно, будто шла по тонкому льду, но Макфарлан был, как Гамельнский крысолов, уводящий за собой чарующей мелодией. Только не флейты, а внимания. Девушка словно сидела перед своим отражением, вглядывалась в него и находила новые оттенки и черты. Но не внешности, а своей личности.

Ведь и правда, Эмберли могла не назначать никакого наказания Барлоу, но тогда не было бы полноты ситуации, все напоминало бы воздушный шарик: надуваешь его, надуваешь, и вдруг – бах! А своим приговором она будто поставила точку. Намеренно. Чтобы закрыть свой ‒ как его? ‒ гештальт, даже не думая, как чокнутый разработчик это сделает. Но фактически опять переложила все самое главное на кого-то другого.

‒ Да, ‒ непослушными губами проговорила девушка. – Мне бы хотелось, чтобы о том, что Саванна Барлоу солгала, знали все.

Мертвая пауза ‒ период осмысления, непринятия и принятия. Как беззвучный диалог двух актёров на сцене. Когда главное – не слова, а то, что между ними.

‒ Я запамятовал, кем ты подрабатываешь? – через какое-то время поинтересовался Макфарлан.

‒ Гейм-тестером, ‒ ответила Эмберли и оценила реакцию. Та оказалась, пожалуй, нулевой.

Да, он знал, что это такое, и только – на уровне среднего юзера. Пользовался соцсетями, смотрел фильмы и слушал музыку, искал информацию, мог проверять курсы валют, заказать билет на самолет или забронировать столик в любимом ресторане. Нет! Ему не написать игру, не оживить персонажей. Глупые подозрения.

‒ И хорошо платят?

‒ Не то чтобы очень. Но я на пути к своей цели.

‒ Это замечательно, ‒ Макфарлан приятно улыбнулся и кивнул. – Какие игры предпочитаешь? Квесты?

‒ Предпочтение одно, – Эмберли насмешливо скривила угол рта, ‒ чтобы платили. ‒ Но потом всё-таки добавила более дружелюбно: ‒ В основном попадаются шутеры, файтинги, слэшеры, аркады, симуляторы, приключения, рпг-эшки.

‒ Я, помнится, играл в, ‒ Макфарлан опять задумался, ‒ «Бесконечное путешествие» и «Тиф». Даже осилил несколько частей. Увлекательно.

Теперь пришел черед Эмберли вежливо улыбаться и кивать головой.

‒ Знаешь их?

‒ Хотите спросить, не тестировала ли я эти игры? Нет, ‒ заявила она, а увидев, как Макфарлан шутливо поднял руки, сменила улыбку на усмешку: ‒ И каков вердикт? С моими перепадами настроения я могу продолжать играть? – Эмберли постаралась, чтобы вопрос прозвучал, как продолжение, а не сдетонировал, подобно заряду.

‒ А тебя это волнует?

Ну, вот и начались банальности.

Девушка разочарованно вздохнула и посоветовала:

‒ Не будьте таким классическим психотерапевтом. Это заезженный вопрос.

Макфарлан не обиделся, только улыбнулся по-дружески.

‒ И ты от него ушла.

‒ Ну да, получилось так себе, ‒ признала Эмберли. – А что насчет моих переживаний… Вы же должны понимать, я не стандартный геймер. Игра для меня не самоцель, не развлечение, не отдых – лишь средство заработать. Но на играх пишется предупреждение: «Не играть людям с эпилепсией» и прочей бла-бла-бла-психической ерундой.

Теперь Макфарлан засмеялся:

‒ Боишься сойти с ума?

‒ Нет. По мнению моих однокурсников, я и так чокнутая. Йотой больше, йотой меньше – роли не играет, ‒ она взмахнула руками, как птица крыльями, и тут же заполучила новый вопрос.

‒ Тебе нравится, что ты отличаешься ото всех?

Эмберли задумалась, мысленно прощупала эту вероятность: отличаться ото всех и еще кайфовать от этого? Как Ребекка, например.

‒ Когда как. Иногда проще быть стадным животным.

‒ Проще, ‒ Макфарлан хлопнул в ладоши. – Но не хорошо?

‒ Нет.

‒ Я дам тебе пару книг. О влиянии игр на сознание подростка. Они не слишком заумны и не перегружены профессиональной терминологией, думаю, ты их осилишь.

‒ Круто! ‒ с облегчением выдохнула Эмберли.

И не придется обнажать душу. Это её вполне устраивало.

‒ Если бы тебе предложили заработать другим способом, ты бы согласилась? – Макфарлан задал вопрос неожиданно, протягивая книги, который он выудил на полке.

‒ Да.

‒ Ты можешь отложить игру и не заходить в нее несколько дней?

Еще как! Уж эту-то точно. И девушка кивнула.

‒ А не возникало ли когда-нибудь ощущение, что игра реальна?

Мир внезапно сузился до синих глаз психотерапевта, и из них на Эмберли смотрела бездна. Девушка пыталась выяснить одно, а появилось осознание совсем другого.

Какого черта! С чего она решила, что у этого мозгокопателя не хватит умений написать игру? Она общается с этим человеком первый раз в жизни, и вдруг такое безграничное доверие. Только потому, что он покивал головой и сделал вид, что Эмберли ему небезразлична?

‒ Я пойду, ‒ девушка резко встала, едва успев подхватить с колен книги. Произнесла сдержанно и официально: – Спасибо за все. Рада была знакомству.

И почти сразу во внезапно сгустившейся тишине раздался щелчок, похожий на звук выключения кассетного диктофона. Оп-па, такие еще бывают?

Эмберли чувствовала себя так, словно босой ногой наступила на жирного таракана.

Зачем она вообще пришла сюда? Чего хотела? Книг полно в сети: поройся и найди любую. А звуки флейты Гамельнского крысолова… они… убивают.

Лишь бы Макфарлан не увязался!

Выскочив на улицу, Эмберли побежала, словно за ней гналась свора собак. Дальше, дальше, мимо щуплого паренька в надвинутом на лицо капюшоне, мимо каких-то парочек, мимо удивленных и безразличных, мимо старых и юных.

Вернувшись домой, Эмберли застала мать. Странно. Обычно в это время та уже находилась на работе. Неужели специально отпросилась, чтобы узнать, сдержала ли дочь обещание и как всё прошло? Но Таня флегматично помалкивала, лишь бросала короткие взгляды.

‒ А ты почему ещё здесь? ‒ первой заговорила Эмберли.

‒ Ну-у, ‒ загадочно протянула мать, ‒ сегодня особый случай. ‒ Но тут же призналась: ‒ Буду командовать официантами на приёме в одном богатеньком доме. И, думаю, это затянется до утра. Так что, видимо, сегодня тебе придётся ночевать одной.

Ну, всё! Вид у Тани был такой, будто она собиралась ляпнуть что-то заботливо-тревожное типа: «Но ты ведь не будешь бояться?» И, чтобы не допустить подобного, Эмберли торопливо воскликнула:

‒ О! Круто! ‒ Потом уточнила на всякий случай: ‒ В смысле, что тебя наняли. Наверное, и заплатят неплохо?