Он заглянул мне в глаза тем проницательным и мудрым взглядом, по которому всегда можно узнать настоящего наставника.

– Понимаю, – как завороженная отозвалась я. – Но ведь, подстраиваясь под ограниченные взгляды толпы, можно не успеть просто потому, что слишком много сил уйдет на это самое подстраивание.

– Я в вас не ошибся, Лира, – тепло проговорил он. – Мы еще обсудим это. Чуть позже и в более подходящей обстановке. А пока…

Тут он взмахнул рукой, и амулет, вспыхнув у него в ладони холодным голубым пламенем, развалился на куски.

– Я буду ждать вас в последний день недели на встрече моих единомышленников. И на этот раз только вас. Танцы не предполагаются. Вы придете?

– Да. – Ответ сорвался с губ раньше, чем я успела подумать, и мне это не понравилось.

– Отлично, тогда в десять. – Лэнгли снова тепло улыбнулся, но его глаза вспыхнули таким торжеством, что очарование момента слетело с меня окончательно.

– Виктору об этой встрече не говорить? – спросила я, старательно контролируя свой голос.

– Отчего же, – хмыкнул профессор. – Можете сказать. Это встреча для талантливых мастеров: состоявшихся и будущих. Подмастерьям там не место, вот и все. Но мне нравится ваше умение схватывать на лету. Впрочем, об этом мы тоже поговорим в выходные.

Он похлопал меня по плечу и отпустил. Я вышла в коридор и с облегчением увидела, что следующий учебный час уже начался и Виктор не поджидает меня сразу за дверью. Разумеется, ни на какую лекцию по общей теории магии я не пошла. Мне требовалось срочно все обдумать. И ни общество обиженного Виктора, ни тем более любопытной Тории меня сейчас не соблазняло.

Тщательно сохраняя на физиономии равнодушно-отстраненное выражение, которое так нравилось Лэнгли, я прошла к себе. Разложила на рабочем столе какие-то бумаги, выданные для переписки Лерроем. И наконец позволила себе задуматься. Но в голове вертелись только вопросы и ни одного удобоваримого ответа к ним. «Куда меня угораздило снова вляпаться?.. На что намекал Лэнгли и почему так обрадовался, когда я согласилась прийти? И что за дрянь трактат Ризали?!»

Вопросы без ответов раздражали. Но, по крайней мере, на один из них у меня был шанс получить ответ немедленно.

«Эх… С такими разговорами я так и прохожу с розовым кошмаром до каникул», – проворчала я под нос, возвращаясь к себе.

С тех пор как придурочный принц отобрал мой магический перстень, я носила тонкое колечко с ярко-розовым камушком, раздражавшим меня до неприличия. Как раз сегодня я выпросила у Лерроя разрешение не присутствовать на последних двух лекциях, чтобы сходить в город и обзавестись нормальным кольцом. Но, как обычно, между эстетикой и практичностью выбрала второе.

Воровато оглянувшись на дверь, я кинула туда запирающее плетение из тех, что местным незнакомы. Не то чтобы я боялась незваных гостей. Вряд ли кому-то из студентов даже выпускного потока пришло бы в голову без стука ввалиться к «великой и ужасной». Да и Виктор всегда стучал, прежде чем войти. Но вот Тория вспоминала о правилах приличия через раз и, «окрыленная» новой идеей, вполне могла влететь как маленький, но очень любопытный торнадо.

Убедившись, что потревожить меня мало кому под силу, я достала из сундука отцовский подарок. Толстый фолиант с девственно чистыми страницами лег на стол, и я по привычке постучала по обложке кольцом:

– Трактат Ризали!

Что ж… Королевская библиотека опять меня не разочаровала. Кожаная обложка стала черной и потрескавшейся. Закусив губу, я осторожно открыла явно очень старую и хрупкую книгу, в которую прямо на глазах превратился мой артефакт. Пожелтевшие листы с порчеными мышами краями переворачивались будто нехотя. Причудливые буквы складывались в строчки, и я, хоть и с трудом, стала разбирать написанное.

Кажется, пока я корпела над фолиантом, в дверь кто-то стучал. Я едва это заметила, так увлекла меня старинная рукопись. В который раз я порадовалась, что подаренный отцом артефакт привязан к старинному зданию библиотеки, а не к официальному перечню книг. Уж не знаю, в каком закоулке Королевского книгохранилища десятилетиями валялся этот трактат. Но в том, что его не было на полках, уверена на все сто. Книжица оказалась из разряда тех, что в этом мире принято сжигать на площадях. Вместе с любителями чтения.

«Использование частиц человеков в артефакторике». Вот так просто и незамысловато. Но как я уже успела выяснить, в этом мире даже за использование в ритуалах собственной крови можно было угодить на эшафот. Дикая дикость, с моей точки зрения: в прошлой жизни, как некромант, я выцедила из себя ее литров двадцать только за время обучения. Не говоря уже про всякие прочие частицы вроде волос или кожи. Да и слезы периодически покупать приходилось.

По сути, неведомый Ризали воспроизвел некоторые некромантские ритуалы. А уже их результаты использовал в своих артефактах для самых разных целей. Трактат не был сборником рецептов или инструкций. Скорее, у меня в руках оказалось длинное эссе-размышление о перспективах такого подхода. Но я-то еще не успела забыть все то, что вдалбливали мне в голову профессора в иной жизни. И кое-что из упомянутого в местной книге было по меньшей мере узнаваемо. Слишком узнаваемо.

«Ну, здравствуй, кандидат номер шесть… Или пять? – подумала я. – Похоже, мы были земляками…»

Громкий уверенный стук прервал мои размышления на полуслове.

– Лира! Можно войти?

– Нет! – рявкнула я.

И только секунду спустя сообразила, чей голос услышала. Судорожно сунув книгу-артефакт на дно сундука, я захлопнула крышку и ногой задвинула его под кровать. На ходу нейтрализуя запирающие чары, выскочила в коридор.

– Дон!

Разумеется, там уже никого не было… По инерции пробежав до поворота и убедившись, что и там пусто, я выругалась и вернулась к себе.

– Ну все! Хватит идиотских прыжков вперед-назад! – рявкнула я в пространство.

Торопиться я не стала. Старательно заперла сундук с опасной книгой, убрала бумаги Лерроя. Даже волосы привела в порядок, что в последнее время делать периодически забывала, обзаводясь прической «воронье гнездо» и приводя в ужас Торию. Навесив на дверь запиралку помощнее, я направилась прямиком на мужскую половину. Благо как у предстоящей потока, у меня было такое право.

Но чем ближе я подходила к нужному коридору, тем меньше решимости выяснить все и сразу у меня оставалось. «Вряд ли подобный разговор стоит начинать в присутствии Роя или Альва. Хотя откуда мне знать, какой, собственно, разговор? Что, если он приходил по какой-нибудь другой надобности, не имеющей ко мне лично никакого отношения? Например, заявление на внеочередной выходной написать по семейным обстоятельствам или о пересдаче у Лерроя договориться? Ко мне такие по трое в день ломятся. Хороша будет предстоящая, тут же прибежавшая следом!»