Неподалеку от рюкзаков, ближе к выходу, стояла лампа. Обычная «летучая мышь», какие есть в каждом подразделении у тумбочки дневального. Предполагается, что когда грянет ядерный взрыв и электромагнитный импульс сделает свое дело, свет погаснет. Или же враг просто перережет провода. Тогда дневальные зажгут керосин в лампах и будет светло. С тем же незамысловатым расчетом на бортах бронетранспортеров крепятся лопаты. Дескать, если БТР застрянет, его можно будет откопать.

Все наивно и бессмысленно. Никто не объясняет солдатам, что если враг поразит электромагнитным импульсом все приборы, в том числе и осветительные, то предшествующая ему ударная волна ядерного взрыва уничтожит все живое. Некому будет подсвечивать.

Если БТР застрянет, то откопать его сможет только экскаватор. Хотя очень сомнительно, что он сумеет добраться до того места, где сел бронетранспортер.

Но лампа стояла. Возможно, она была полна керосином. Стольникову показалось, что стеклянная колба слегка закопчена. Раз так, то лампа уже использовалась, причем именно здесь. Больше негде. Никто не станет носить с собой масляный светильник.

Рано или поздно небо растянется, и появятся звезды. Он сейчас плохо соображал и не мог понять, где находится луна. Но и звезд хватит, чтобы осветить вход и площадку перед ним.

Майор прополз несколько метров и оказался у самого края пропасти.

– Завтрак, обед или ужин? – спросил он себя, вскрывая банку. – Плевать!.. Главное в том, что мне не грозит голодная смерть. А там видно будет.

Банка опустела так быстро, что Саша не успел сунуть в рот ни одной галеты.

«Сейчас наверстаем», – подумал он, пятясь назад, как рак, чтобы прихватить еще одну банку.

Завтрак на свежем воздухе вдохновил майора и наполнил силами его тело. Пока все складывалось не так уж и безнадежно. Ерунда, что под ногами около сотни метров высоты. Те два рюкзака, они не пустые…

– Может, там складной дельтаплан? – усмехнулся Стольников, размышляя, до какой наглости человека могут довести консервы и вода.

Сейчас он еще не понимал, не догадывался, что эти консервы сыграют столь важную роль в его жизни. Не когда-нибудь, а через мгновение. Прихвати он с собой к лазу не одну, а две банки тушенки, и все пошло бы по-другому. Но Стольников вернулся.

Он выпрямился и вдруг почувствовал присутствие кого-то чужого. Майор не слышал дыхания, не видел ни зги, но кожа его вдруг перестала чувствовать одиночество. Это страшное ощущение беспомощности, невозможности влиять на события, привело Сашу к секундному замешательству. Его ладони вспотели, лоб покрылся испариной. В пещере кто-то был и не выдавал себя только по одной причине. Он тоже плохо видел в темноте и знал, что не один.

Нож остался там, у входа. Но бедро тяжелила «Гюрза». Стольников опустил правую руку и осторожно расстегнул кобуру. Звук застежки показался ему лязганьем танкового трака.

«Может, это прелюдия к такому же живому и ясному видению, главным героем которого совсем недавно был Гришка Артемов? – пронеслось в голове майора. – Не сходишь ли ты с ума, Стольников?»

По щеке его сбегала к подбородку капля пота, а Саша стоял и думал, что делать дальше. Он не один в пещере. Это ясно. Но кто решил составить ему компанию? Даже ничего не видя, он понял, что этот кто-то находится в пяти метрах от него, у стены, напротив которой Саша спал. Майор представил, как он присаживается, снимает колбу, встряхивает лампу, чтобы керосин как следует пропитал фитиль, и чиркает зажигалкой.

Лично он на месте того, кто находился напротив, только того бы и ждал. Нет противника столь же беспомощного, как тот, у которого зажигалка в одной руке и лампа в другой.

Между тем стоять так до рассвета было глупо. Стольников уже давно выхватил бы «Гюрзу» и выстрелил. Ему требовалось на это полсекунды. А если перед ним сейчас стоит человек, перепуганный насмерть? Хозяин этих рюкзаков, вернувшийся, чтобы водички попить?.. Одиннадцать лет назад Стольников выстрелил бы. Чувство самосохранения превыше моральных колебаний. Но он побывал в крутых переделках, стал старше и не мог нажать на спуск только потому, что ему вдруг стало страшно.

Майор медленно присел, поднял лампу и открутил горловину. Едко пахнуло горючим. Резервуар был полон. Саша вынул золотую зажигалку Жулина и бесшумно поднял крышку. Потом он «парашютиком» бросил лампу в угол, подальше от себя, чиркнул колесиком и швырнул туда же зажигалку. Голодный огонь мгновенно слизал языком все горючее до капли и от восторга вознесся к своду пещеры.

Открывшаяся картина заставила Стольникова похолодеть. В какой-то момент Саша понял, что не может заставить себя вынуть из кобуры пистолет.

Перед ним стоял потерянный. Он пригнулся и опустил длинные руки. Огромный, двухметрового роста! Не его ли Стольников видел в вольере, расположенном в Южном Стане?..

Стараясь не слушать стук собственного сердца, майор посмотрел ему в глаза. Гигант стоял в трех шагах от него. Из пасти, словно вырезанной в башке тупым ножом, сочилась слюна. Саша видел, как по венам под тонкой кожей потерянного мчится кровь. Вероятно, тот находился в последней стадии трансформации.

Бессмысленные глаза не блестели. Деформировав черепную коробку и взбугрив лобную кость, скулы потерянного задрались вверх, и теперь глаза грязно-желтого цвета сблизились, расположились совсем рядом. Стольников, занятый ужином, не слышал и не видел, как тот появился в пещере. Теперь вид твари, стоящей перед ним, вызвал у него потрясение.

Они замерли. Никто не хотел начать атаку первым.

«В пещере есть еще один выход? – лихорадочно соображал Стольников и тут же понял: – Он здесь впервые. Иначе от галет, воды и консервов ничего не осталось бы».

Потерянный захрипел, выбросил из пасти хлопья пены и накинулся на майора.

Саша успел увидеть зубы, криво врезанные в челюсти, прямо как у пилы, и прыгнул в сторону. Жуткие тени метнулись по стенам в свете керосина, горящего на камнях. Провернувшись на месте, потерянный бросился во второй раз. Жаркая волна зловония хлынула из его пасти и врезалась в лицо человека.

Рвотный позыв заглох сразу, стоило только Саше понять, что происходит. Это была драка не с жителем Южного Стана, а с существом, не имеющим никакого отношения к нему, да и вообще к людям. Трансформация, к которой стремился Ждан, была завершена.

Следующий бросок потерянного свалил Стольникова с ног. Падая, он подвернул под себя руку и услышал хруст. Большой палец оказался под поясницей, и от боли у майора потемнело в глазах.

В ярко освещенной пещере становилось душно. Узкая щель вытягивала гарь весьма лениво, кислорода становилось все меньше.

Стольников положил правую ладонь на колено, с силой надавил и закричал от полноты ощущений. Но сустав хрустнул, и палец встал на место.

Саша схватился за кобуру, но она была пуста. Майор расстегнул ее минуту назад, но кто мог тогда сказать, что он зря это делал? Падение выбило «Гюрзу», и теперь непонятно было, где пистолет.